В XIV веке уменьшается количество страшных эпидемий, исчезает лепра. Уходят и забываются страшные заболевания. Воспоминания о них изглаживаются из памяти людей. Но обычаи исключения из общества, до странности похожие друг на друга, встречаются в Европе и через два-три столетия. Зачастую в тех же самых местах. Освобождаются земли, занятые больницами и лепрозориями. Вокруг городов образуются проплешины, бесплодные необитаемые пространства, находящиеся во власти нечеловеческого начала. Роль изгоев, изгнанников, прокажённых берут на себя бедняки, бродяги, уголовные преступники и «повредившиеся в уме». Их выгоняют на пустующие земли и в пустующие здания, к которым боятся приближаться «нормальные» люди. К этим людям применяют веками апробированные процедуры исключения из общества, изгнания и изоляции. Место заразных и прокажённых передаётся как эстафетная палочка новому феномену – безумию. Которое тогда ещё не лечилось. Безумцы, буйнопомешанные, лунатики, эпилептики, больные танцем святого Ги, паралитики, ненормальные, пляшущие на грани колдовства, фольклора и религиозных извращений. В число изгоев включают всех, кто, по мнению горожан, не укладывается в общепринятые нормы: калек, больных базедовой болезнью, уродов всех видов, горбунов, хромых, людей с бельмом на глазу.
Появились корабли, заполненные сумасшедшими и перевозившие необычный груз из города в город. Не корабль Арго и не доблестные Аргонавты. Города при первом удобном случае изгоняли безумцев за пределы своих стен. Те скитались по отдалённым деревням. Тогда их перепоручали купцам или паломникам. Иногда – морякам, которые поначалу старались не увозить их далеко, а высадить раньше времени. В этом случае у изгоев появлялась возможность вернуться. У причалов европейских городов часто можно было встретить такие «корабли дураков». Особое распространение этот обычай получил в Германии.
Как «комплектовался» подобный корабль, до конца неясно.
Возможно, власти выселяли всех, занимающихся бродяжничеством. Бывало и так, что некоторых умалишённых помещали для лечения в больницы или особые места лишения свободы для безумных. Все эти больницы и «особые места» могли впоследствии пополнять контингент «кораблей дураков», которые часто упоминались и подробно описывались в средние века. В места паломничества прибывали многочисленные странники из некоренного населения страны. Не исключено, что некоторые «корабли дураков» были именно кораблями паломников.
Плавание такого судна приобретало особый символический смысл: умалишённых отправляли на поиски своего разума – кто-то спускался по рекам Рейнской области вниз, а кто-то, наоборот, поднимался по Рейну вверх. Средства на размещение и содержание безумных выделялись из городского бюджета. Безумных надо было излечить или изолировать. Как правило, их не лечили, а сажали в тюрьму. Или увозили как паломников и где-нибудь теряли. Сложный процесс. В тюрьме ли, в больнице ли, на корабле свершался ритуал исключения из человеческого сообщества. Происходило образование анклава[2], в котором накапливались безумные. Земля обетованная, где человека ждёт избавление от безумия.
Как правило, морякам наказывалось увозить безумных как можно дальше. Другое дело, что экипажи кораблей стремились поскорее расстаться с умалишёнными. При изгнании безумных решались не только вопросы пользы и безопасности «нормального» населения. Это был ещё и ритуал, ритуал изгнания. Безумцам запрещали появляться в церкви, хотя по закону они могли исповедоваться и причащаться. Безумный священник изгонялся с особой торжественностью, как будто сам стал нечистым. Безумным давали подъёмные, деньги из городского бюджета. А потом – ритуал: публичная порка розгами, преследование понарошку, изгнание за ворота города. Корабль уносит безумных вдаль. В море. В европейской традиции вода устойчиво связана с безумием. Море – образ безумия, бессознательного, хаоса. С другой стороны, вода очищает. Во всяком случае, вода уносит безумца за пределы обитаемого пространства. Безумцы ушли в плавание, их отдали в руки переменчивой судьбы. У плавающих по водам собственная участь – каждое отплытие может стать последним.
Дурак на дурацком челноке имеет переходный статус. Это образ тюрьмы за воротами города. Для внешнего мира – он внутри (у порога города). Для внутреннего – снаружи (за порогом). Он заперт на борту. Побег невозможен.
Он во власти реки и её тысячи рукавов. Власти переменчивой, никому неподвластной и неподотчётной.
Дурак на челноке уходит в мир иной. Когда он высаживается на берег по окончании плавания, когда ступает на этот берег, – он приходит из иного мира.
Тревога охватывает европейскую культуру накануне Реформации[3]. Корабль дураков имеет две стороны: угроза и насмешка, головокружительная бессмысленность мира и смехотворная ничтожность человека. О чём же тревожатся европейские умы? О пороках, которые европейское сознание клеймит по-прежнему, о гордыне, о недостатке милосердия, о забвении христианских ценностей? Или о великом мировом неразумии, в котором никто не повинен и которое тайно и неотвратимо вовлекает всех нас в свой неудержимый круговорот?
Взглянем на картину И. Босха «Корабль дураков»[4]. Как видит этот мир гениальный мастер средневековья? Рассмотрим различные предметы на корабле. Все они – символы, понятные жителям средневековой Европы. Игра на лютне, блюдо с вишней, пустой горшок, надетый на конец копья, обозначают плотские утехи. Бутылка вина, подвешенная за бортом, стакан на столе, черпак на длинной ручке – пьянство. Окорок гуся, подвешенный на нити блин, который монах и монахиня пытаются поймать ртом, – обжорство. Двое, уже раздетых, упали за борт. Один – мужчина. Другой, другая – не понять, мужчина или женщина. Им уже все равно. Корабль плывёт по стране наслаждений, где всё желаемое доступно. Это новый рай, где нет нужды и страданий. Но здесь не обрести ни невинности, ни благодати. Блаженства здесь мнимые, здесь торжество Антихриста.
Корабль дураков – предвестник конца света. Шабаш природы. Горы рушатся на равнины, земля извергает мертвецов, скелеты выходят из могил. Падают звёзды, горит земля, всякая жизнь, иссохнув, устремляется к смерти. Это конец, который не ведёт к вечной жизни. Это нашествие тьмы, поглощающей древний разум этого мира. Вокруг – стихия разбушевавшейся Ярости. Здесь победа не за Богом и не за Дьяволом. Победа за безумием.
Так воспринимали мир бедные, забитые, запуганные, невежественные люди в глухое, грозное Средневековье. Потому они и отправляли в никуда корабли с человеческими существами, не похожими на других. Существами, которых называли безумными. А те были просто странными, неуступчивыми, бездомными, больными, слабыми, нищими, немощными, верующими или неверующими мужчинами или женщинами, они были для всех остальных символом несчастья, символом непонятного, того, что нужно вывести за пределы своей жизни, строго очерченной стенами и воротами города.
