— Взгляните туда! — перебил капитан.
Направо в четверти километра от дачи высились многоэтажные ступенчатые громады домов-коммун. Причудливые арки подъемных мостов в рассеянном свете вольтовых дуг переплетались, соединяя лесные кварталы. В отличие от косных традиций эти дома являли собою лицо современного строя. И если с первыми общество только мирилось, вторые полностью выражали бесклассовую культуру. Человек стал свободным. Стирки, кухонных мелочей, нянек не знала семья — институт домашних прислуг давным-давно отмер.
— Ну, городских диковинок я насмотрелся сегодня! — сказал утомленно профессор, когда окончился осмотр. — За город бы сейчас, куда-нибудь в девственный лес, к пустынному озеру, в горы!..
Капитан позвонил на аэростанцию.
Двухместная авиэтка бесшумно осела на крыше.
Ибрагимов и Радин поднялись наверх, уселись в кабинке и взвились.
Миллионами огней раскинулся под ними Ленинград. Замысловатыми фигурами переливалось огневое кружево деловой его части. К западу оно граничило с черным провалом моря. Ловко лавируя среди густой стаи авиомашин.
Радин описал круг над столицей. На минуту запечатлелся фантастический разрез деловой части города.
Обрываясь у набережной, Ленинград распахивал подземное чрево своих многоярусных и разнокалиберных туннелей.
На ночном фоне вычерчивались и исчезали многоэтажные кварталы небоскребов.
Путешественники неслись к Уралу. К рассвету они достигли Свердловска. Сплошная лента тайги рассекалась надвое узенькой ниточкой сибирской магистрали.
Некоторое время спустя авиэтка парила уже над гладью лесного озера. Покружившись над ним несколько минут, она тихо плеснулась в его прозрачные воды.
Когда путешественники ступили на землю, голова Ибрагимова кружилась. Утренняя прохлада веяла в разгоряченное лицо, пряные запахи хвои пьянили.
Обессиленный Ибрагимов старался приоткрыть слипающиеся веки. Засыпающее сознание смутно фиксировало обрывки впечатлений. Он слышал сквозь сон, как бултыхался в холодной воде, купаясь и фыркая от удовольствия, Радин. Порой ярко вспыхивали картины виденной им столицы.
Приятная нега сковывала тело.
Уже во сне он подумал:
«А ведь в юные годы капитана люди знали еще деньги, нужду, зависимость».
Казалось ему, что он слышит чей-то невнятно бубнящий голос.
Это Радин кричал ему на ухо:
— Как бы не проспать нам экспедиции! В десять вечера назначен отъезд!..
Однако смысла этих слов Ибрагимов не понял. Только шелест тайги еще несколько мгновений слышал он. Но и тот утонул в прекрасном ощущении покоряющего здоровое тело сна.
«Фантазер» плавно покачивался на спокойной глади Индийского океана в сотне миль южнее группы Тинейских островов[1]. В розовых тонах утренней зари его голубоватый цилиндрический корпус казался гигантским чудовищем, одиноко вынырнувшим на застывшую поверхность. Прямоугольным треугольником отражал белесый горизонт зеркальный перископ, открывающий вид на всю водную ширь.
Когда солнце склонилось за полдень, за перископом выросли металлические мостки, развернувшиеся в квадратную палубу.
Вскоре один за другим появилось на ней несколько моряков, усевшихся на опущенных пружинных сидениях вокруг небольшого столика.
— Итак, это последний ваш завтрак на «Фантазере», — обратился к спутникам капитан Радин, наливая чашку кофе. — Через час мы расстанемся надолго.
— Может быть, навсегда! — улыбаясь, сощурил глаза Иванов. — Сомневающимся в нашем успехе есть еще время отказаться. Экспедиция — дело риска. Не учти малейшей мелочи, смерть неизбежна. Ну, как же, товарищи? — посмотрел он строго на своих собеседников. — Все ли готовы?
Вопроса можно было не задавать. Среди участников экспедиции не было колебаний. Наоборот, всех захватывала ее цель. Если распри и наблюдались, так только из-за права участия.
— Наша цель чересчур интересна и необычна! — отозвался Ибрагимов. Его больше, чем остальных, привлекала та исключительная легендарность, которая обычно связывалась с подводным миром. Вряд ли кто из присутствующих был так посвящен в мифологию, как этот застенчивый юноша. Его пыл охлаждался лишь слишком узкими задачами их экспедиции, предполагавшей ограничиться чисто геологическими изысканиям.
— Атлантида и Пацифида.
В этот день, когда «Фантазер» на путях к Тинею скользил среди золотистых, будто расплавленных солнцем каналов Маледивских островов, Ибрагимов не спускал глаз с фиолетовой дымки далей, робко развертывавших тропическое великолепие экваториальных атоллов.
«Здесь океанские волны поглотили Гондвану, колыбель рода человеческого», — думал он.
И ему казалось, что гибель этого материка сходна с гибелью другого, меркнущую память о котором сохранили до наших дней предания.
«Так же, как и Атлантида, — рисовал он себе, — в катастрофе грандиозных землетрясений погрузились в пучину девственные равнины и горы погибшего государства и стекловидные пласты застывшей лавы предали историю древнейшей культуры вечному забвению».
Ибрагимов не находил себе места.
Он не мог понять равнодушия своих коллег. Он пытался заразить своим возбуждением путешественников и не мог успокоиться: как это ни разу до сих пор ни одна экспедиция не пыталась сдернуть завесу с тайн Атлантиды? Если Атлантида — еще легенда, это совсем не значит, что Гонд-вана — миф. Доказано же, что именно здесь, в этих местах, впервые родился человек, впервые зажглась могучая мысль… Разве нельзя попутно с научными обследованиями отыскивать ключ к древнейшей загадке?
«Может быть, — думал он, — нам придется посетить воды Великого океана. За тысячи километров от Австралии заброшен маленький остров Пасхи. Занимающий площадь в сто квадратных километров островок затерялся в водном просторе. Он показателен. Он интересен тем, что на этом отрезанном от всего мира колоссальными расстоянии и глубинами клочке земли среди дикой природы разбросаны памятники необычайно древней культуры».
Они невольно всплывали перед его глазами. Он думал, и сам, казалось, видел сейчас этих свидетелей далекого прошлого.
— Остров этот в шестидесятых годах девятнадцатого века изучал Галистон, оставивший после себя блестящее описание. Путешественник обнаружил на скалистом треугольнике больше пятисот многосаженных каменных статуй, расположенных на огромных трахитовых помостах.
Большинство статуй представляло собою высеченные человеческие фигуры. В их площадях-фундаментах помещались склепы с остатками человеческих скелетов. Остров Пасхи покрыт серией потухших вулканов, и на склонах некоторых из них лежат свалившиеся незаконченные статуи и полуотесанные глыбы… Кто мог создать все это?
