— Четыре тысячи лошадиных сил и сорок пять миль в час, хотя вы, может быть, и не поверите этому, — закончил он с гордостью.
— Скажите-ка еше раз! — взволнованно воскликнул Чарли.
— Четыре тысячи лошадиных сил и сорок пять миль в час, — повторил механик, добродушно усмехаясь.
— А где владелец яхты? — было следующим вопросом Чарли. — Могу я переговорить с ним?
Механик покачал головой:
— Боюсь, что нет. Он спит теперь.
В этот момент на палубу вышел молодой человек в синей куртке, прошел на корму и стал смотреть на восход солнца.
— Вот это и есть мистер Тэйт, — сказал механик.
Чарли подошел к владельцу яхты и стал что-то с жаром рассказывать молодому человеку; тот с интересом слушал Чарли; мистер Тэйт, вероятно, спросил о глубине у берега близ Тернерской верфи, потому что я видел, как Чарли объяснял ему это жестами. Через несколько минут Чарли вернулся к нам в очень возбужденном настроении.
— Ну, пойдем, — сказал он, — пойдем прямо в доки. Теперь наши разбойники попались.
Хорошо, что мы вовремя покинули «Молнию»: вскоре около нее появился один из шпионивших рыбаков. Мы с Чарли заняли наши обычные места на конце пристани, немного впереди «Молнии», над нашей собственной лодкой, откуда мы могли с полным комфортом наблюдать за «Ланкаширской королевой». До девяти часов все было спокойно, затем мы увидели, что итальянцы отъехали от парохода и направились по своей стороне треугольника к берегу. Чарли принял равнодушный вид, но, прежде чем они покрыли четверть расстояния, он шепнул мне:
— Сорок пять миль в час… Ничто не спасет их… Они наши!
Итальянцы медленно гребли и находились уже почти на одной линии с ветряной мельницей. В этот момент мы всегда вскакивали в нашу лодку и поднимали паруса; итальянцы, ожидавшие этого маневра, были, по-видимому, очень удивлены, когда мы не подали и признаков жизни.
Когда они были на одной линии с мельницей, на одинаковом расстоянии от берега и от судна и несколько ближе к берегу, чем мы позволяли это до сих пор, они стали подозревать что-то. Мы наблюдали за ними в бинокль и видели, как они встали в ялике, пытаясь понять, что мы хотим делать. Шпион, сидевший рядом с нами на пристани, тоже был удивлен. Он не понимал нашего поведения. Итальянцы стали грести к берегу, но затем опять остановились и начали внимательно оглядываться. Но какой-то человек на берегу замахал платком в знак того, что на берегу все благополучно. Это заставило итальянцев решиться. Они налегли на весла, но Чарли все еще ждал. Только когда они прошли три четверти пути от «Ланкаширской королевы» и от берега их отделяла четверть всего расстояния, он хлопнул меня по плечу и крикнул:
— Они наши! Они наши!
Мы пробежали несколько шагов и вскочили на борт «Молнии». В одно мгновение носовые и кормовые концы были отданы, и «Молния» стремительно двинулась вперед. Шпионивший рыбак, которого мы оставили на пристани, вынул револьвер и быстро выстрелил пять раз в воздух. Итальянцы поняли предостережение и начали грести, как сумасшедшие.
Но если они гребли, как сумасшедшие, то как назвать наше движение? Это был настоящий полет. Мы с такой страшной быстротой разрезали воду, что по обе стороны носа яхты вздымались огромные пенящиеся волны, а с кормы нас преследовал огромный вал, готовый, казалось, каждую минуту обрушиться на борт и уничтожить нас. «Молния» вся дрожала, трепетала и гудела, точно живое существо. Ветер, который мы поднимали своим движением, напоминал настоящий ураган — ураган, летевший со скоростью сорока пяти миль в час. Мы не могли устоять против него и едва переводили дыхание, задыхаясь и кашляя. Он относил дым, выходивший из труб, назад под прямым углом к нам. Мы мчались со скоростью экспресса.
— Мы действительно молнией налетели на них, — говорил Чарли, рассказывая об этом приключении. — Это самое точное выражение, какое я могу придумать.
Мне кажется, что не успели мы тронуться в путь, как уже настигли итальянцев. Нам пришлось, конечно, замедлить ход задолго до того, как мы нагнали ялик, но, несмотря на это, мы все же вихрем промчались мимо них и должны были повернуть обратно и описать дугу между ними и берегом. Они продолжали сильно грести, пока не увидели на промчавшейся яхте Чарли и меня. Это отняло у них последнюю энергию. Они сложили свои весла и мрачно позволили арестовать себя.
— Ну, Чарли, — сказал Нейл Партингтон, когда мы рассказывали об этом на пристани, — не вижу я, в чем проявилась на этот раз ваша сообразительность, которой вы хвастаетесь?
Но Чарли был верен своему коньку.
— Сообразительность? — спросил он, указывая на «Молнию». — Посмотрите на яхту. Уж если изобретение такой яхты не сообразительность, то, я хотел бы знать, что же такое сообразительность? Конечно, — прибавил он, — сообразительность и воображение в этом случае проявил другой, но все равно действие было то же самое.
1903
Оверштаг — морской термин, поворот корабля против ветра.
Баканцы — места на судне для закрепления шлюпок.
