время была видна и казалась совсем рядом.
— А дельфины? — спросили мы.
— Не приплыли.
— Ещё бы, — ответил капитан, — так морской зверь к тебе и подплывёт! Он человеком обижен…
И мы услышали историю серого кита по прозвищу Боб.
Это произошло в Северной Атлантике.
Летом здесь собираются на промысел рыбаки. Они ловят сельдь.
Сельдь ходит громадными косяками на отмелях, прогретых солнцем. На отмелях, где тучами роится еле заметный глазу рачок, рыба нагуливает жир.
Тысячи рыболовецких траулеров со всех концов мира ходят следом за лиловыми селёдочными косяками.
Траулеры, как чёрные муравьи, снуют по отмелям. Каждый тащит за собой сеть.
Стучат дизели. Стучат разделочные ножи. Густой запах солёной рыбы стоит над океаном.
И вот однажды среди кораблей появился огромный кит.
— Гляди, серый! — удивились рыбаки.
Серый кит — редкость.
Рыбаки сказали это на разных языках, но одинаково радостно. Даже кит — развлечение в эти однообразные дни лова.
В полдень с итальянского судна за борт упал человек. Он поскользнулся (кто-то бросил на палубе селёдочную голову) и не успел крикнуть, как очутился в воде.
На судне хватились его не сразу. Стали искать и, конечно, не нашли.
— Жаль Антонио, — сказал капитан, — он был хороший рыбак.
Он мог бы добавить: «И хороший отец». У Антонио было четверо детей.
— Надо искать его, капитан, всё время искать! — сказал молодой моторист. Он впервые видел, как гибнет в море человек.
Капитан молчал. Уж он-то знал: человека ищут НЕ ДОЛЬШЕ, ЧЕМ ОН МОЖЕТ ПРОДЕРЖАТЬСЯ НА ВОДЕ.
— Капитан, я вижу вон там что-то серое!
— Это сегодняшний кит. Гоняется за селёдкой.
— Но он кружится на одном месте!
Капитан пожал плечами.
— Можно посмотреть…
Траулер направился к киту.
Когда рыбаки подошли, серый великан отплыл в сторону. В том месте, возле которого так долго и упорно кружилось животное, белела матросская куртка. Это был ослабевший, потерявший надежду Антонио…
С этого дня кит стал другом рыбаков и получил кличку Серый Боб.
Каждое лето Серый Боб появлялся на отмелях.
— Здорово, приятель! — кричали ему матросы. Шумно вздыхая, Боб медленно проплывал между судами.
Дважды он попадал в сети. Одну порвал, во второй запутался. Его подтащили к борту траулера и осторожно разрезали сеть.
После этого случая Боб стал совсем ручным.
— Не кончится это добром! — говорили старые капитаны, глядя, как Боб лениво переворачивается перед самым носом у кораблей. — Где это видано, чтобы животное лезло на корабль?
И беда пришла.
К самому концу сезона на отмели появился английский траулер. Вместо дизелей у него стояла газовая турбина. Капитан его, молодой моряк, впервые получивший под своё командование судно, торопился. Нужно было до ухода рыбы с отмелей набить трюмы.
Кита он возненавидел с первого же дня.
— Этот проклятый зверь пугает рыбу, — зло повторял он. — Кому нужен в море цирк!
Однажды траулер, приготовив сеть, гнался за косяком. Неожиданно перед носом судна вынырнула громадная серая туша. Боб перевернулся несколько раз и, привлечённый необычным звуком моторов, приблизился к самому борту.
— Осторожнее, капитан! — крикнул кто-то из матросов. — Не пораньте Боба!
Капитан сделал вид, что не слышит.
Он уже заметил на горизонте фиолетовое пятно. Косяк!
— Право руля!
Корма траулера стремительно двинулась в сторону кита.
— Эй, приятель!
Но было уже поздно. Острые, как ножи, лопасти винта врезались в мягкое тело животного.
Боб рванулся и, оставляя за собой длинный кровавый след, ушёл на глубину. Больше его на отмелях не встречал никто…
— Капитан, это правда? — тихо спросила Кая. Капитан с жалостью посмотрел на неё.
— Разве такое выдумаешь?.. — помолчав, сказал он.
— А кит… его убили?
— Н-не знаю. У кита на спине сала — полметра. Могли и не убить… Обиделся кит.
Мы молчали.
— А что стало с англичанином? — спросил Веня.
— Вернулся в Англию. Там вся команда списалась на берег. Пришлось уйти и капитану. Ни один матрос не хотел больше плавать с ним… Вот так.
Когда мы вернулись в Голубую бухту, Марлен распределил обязанности.
Он составил железное расписание.
Веня «берёт станции». Каждые четыре часа.
Я веду перепись рыб: где сколько их живёт.
Кая следит за водолазными спусками и заполняет Венины журналы. Марлен и Дима два раза в день обследуют дно.
Всё по расписанию, и ни шага в сторону!
Кроме того, я должен ВСЕМ ПОМОГАТЬ. Так… Так… Картины я, очевидно, должен писать ночью.
— А ты, кстати, плавать с маской умеешь? — спросил Марлен.
— Не очень… В общем, плохо.
— Тогда смотри!
И он мне показал, как надо плавать.
Надеваешь маску и ласты, ложишься на воду. В маске воздух. Она, как поплавок, держит голову. Дышишь через трубку. Шевелишь ногами. Ласты извиваются, как змеи, и ты плывёшь. Руки свободны для работы.
— Не переплыви сгоряча море! — предупредил Марлен.
В маске, с ластами я сполз за борт. Зашевелил ногами и — поплыл.
Долго плыл. Оглянулся — до шхуны шагов десять.
Так что зря Марлен беспокоился: море я не переплыву. Уж разве что сгоряча.
Вторая ночь.
Я зажёг на палубе огарок свечи и написал письмо.
ПИСЬМО МОРЯКА.
На клочке бумаги. Огрызком карандаша. Под свист ветра и выстрелы пиратов. «Капитан, где моя шпага?..»
Вот что я написал:
Дорогие мама и Зина!
Не удивляйтесь, если письмо будет пахнуть смолой и солью, — пишу на корабле.
Второй день плывём по Чёрному морю. Всё идёт замечательно. Я боялся, что не будет ни одного шторма, но их здесь достаточно. На днях какие-то олухи взорвали в море мину. Я первый бросился за борт, чтобы обследовать дно.
Капитан и Марлен (наш начальник) — парни ничего. Если с ними что-нибудь случится, заменять их придётся мне. Больше некому.
Ваш сын и брат Коля.
Это дурацкое письмо я для чего-то запечатал в бутылку из-под нарзана и бросил в море…
Проснулся я раньше всех.
По бледно-жёлтому небу ползли ватные облака. Море было тихим и стальным.
Я вышел на корму и начал делать приседания. — Раз… Два… Раз…
