Ознакомительная версия.
Часть вторая
Праздничный набор
В те годы суда обеспечивались продуктами серьезной торговой фирмой, воспоминания о которой до сих пор тревожат аппетиты наших водоплавающих сограждан. Продуктовые наборы «Торгмортранса» отличались свежестью, этикетками на иностранных языках и колоссальной недоступностью для простых смертных. Получить их можно было только в канун пролетарских праздников, среди которых, несмотря на буржуазное происхождение, затесался и Новый год. Его горячо любили и старались максимально расширить праздничное меню разносолами и деликатесами. Привычная баночная килька уступала место престижным сайре, шпротам, а кое-где печенью трески…
К сожалению, в тот год продуктовый набор был необычайно скуден и прост. За то к нему прилагался полноценный мешок муки. Николай Петрович принес домой не один мешок, а целых два.
Второй мешок был предназначен лично для тов. Петюнина, контролирующего теперь не только Николая Петровича, но и всю его организацию. Тов. Петюнин был человеком чрезвычайно общительным, о чем ходили легенды.
В честь прихода дорогого гостя был накрыт стол, который застал зашедшего на минутку тов. Петюнина явно врасплох. Дело в том, что в этот день он уже общался с друзьями, но общение проходило недолго и неполно. В общем, мешок оказался на полу, а тов. Петюнин во главе стола. После тоста за хозяйку дома последовало много нужных, а иногда и крайне необходимых здравиц.
Экспортная «Московская» с закручивающейся крышечкой, в отличие от не выездной однофамилицы, явно не вносила в мозг присутствующих должной информации. Требуемый результат достигался лишь за счет кардинального увеличения открученных крышечек. Процесс протекал с математической точностью: при характерном отщелкивании очередной крышечки, тов. Петюнин вскакивал, смотрел на часы, благодарил хозяйку за гостеприимство, и вновь садился до следующей крышечки…
К полуночи, когда крышечки закончились и гость поспешил к последнему трамваю выяснилось, что, аккуратно обходя голову, экспортный продукт не щадил ноги. Совместными усилиями обоих руководителей мешок сдвинули с места и водрузили на плечи тов. Петюнина. Необходимость постоянной центровки стала очевидной уже при первых шагах – груз и тов. Петюнин двигались не только в разных направлениях, но и плоскостях. Николай Петрович шел рядом, готовый в любую минуту откорректировать это хаотичное движение вперед. При этом оба изрядно ответственных лица не прерывали начавшейся еще за столом беседы о резком повышении производственных показателей. Николай Петрович внимательно следил за правильной партийной линией тов. Петюнина, избегая правых и левых уклонов путем перекладывания мешка в противоположную сторону. Показатели повышались крайне медленно, и пять кругов вокруг собственного дома пролетели для Николая Петровича незаметно. Тов. Петюнин делал успехи и передвигался более раскрепощено. В неравной борьбе за центр тяжести явно побеждал человек.
Дежурный трамвай появился быстро, но подсаженный через заднюю дверь тов. Петюнин моментально вывалился из передней и продолжил дискуссию. После этого трамвай еще несколько раз подъезжал к остановке, но каждый раз человек с мешком избегал участи стать его пассажиром. Только с третьей попытки Николаю Петровичу удалось запихнуть в трамвай мешок с ответственным товарищем – добежавший до передней двери тов. Петюнин столкнулся с проделавшим тот же трюк со стороны улицы Николаем Петровичем. А так как к задней двери тов. Петюнин уже не успевал, то вынужден был уступить молодости и сноровке…
Уставший и протрезвевший Николай Петрович побрел домой. В голове продолжали вертеться обрывки начатого разговора, который казался ему в этот вечер бесконечным…
Между прочим, муку тов. Петюнин домой так и не донес. Маленькая дырочка на дне мешка настолько дополнила увлекательный диспут, что пять неровно-белых мучных дорожек вокруг дома Николая Петровича еще долго будоражили нестойкое воображение местных дворников.
Зимой одесские пляжи самым пустеют естественным образом – холодный песок, унылое море и заколоченные объекты летнего соцкультбыта. Грустный пейзаж озвучивают голодные чайки и не более сытые дворняги, прикормленные летними подачками. Они тоскливо снуют по пляжу в ожидании случайной еды от не менее случайного человека.
Людей практически нет. Лишь на причале лодочной станции Черноморки, укутавшись в тулуп, сидит старый боцман, уставший от ежедневных причитаний жены, вечной неустроенности детей и бесконечной помощи многочисленным родственникам, знакомым, друзьям, а то и просто случайным людям, преследующим его всю жизнь. Глаза его устремлены куда-то далеко, за горизонт, где по-прежнему живут герои его многочисленных рассказов. Имя этой далёкой, невидимой страны – жизнь. Тяжело, но честно прожитая и теперь медленно уходящая туда, где синяя кромка Чёрного моря сливается с чистым безоблачным небом.
Стеблиненко Сергей Викторович, родился в семье, на шее которой и просидел с 1960 по 1982 год. В результате пятилетнего издевательства над преподавателями Одесского института инженеров морского флота получил 3 года с отбыванием на судоремонтном завода, откуда совершил побег в райком комсомола на должность профессионального революционера. Блестящая полугодовая карьера оборвалась из-за полного отсутствием навыков принудительного вовлечения передовой советской молодежи в светлое коммунистическое завтра. В результате политической дискуссии с непросыхающими наследниками Корчагина, всплыл в орденоносном строительном тресте, где и научился спать сидя с открытыми глазами прямо за рабочим столом. Устав от созидательного труда, ретировался в управление областной культуры, где его деятельность получила столь высокую оценку, что принятое решение больше не подпускать опального режиссёра к городским праздникам, не теряет силы до сих пор. Хлебнув, таким образом, культуры сполна, утопил нахлынувшее горе в семье, вступив в законный брак. После тщательного изучения женой творческого наследия в виде одной пары брюк, свитера и кипы газетных вырезок, отправился на поиски золотого тельца. В течение 15 лет качался на волнах дикого капитализма, переживая девятибалльные шторма и полные штили, чередующиеся с неизменным постоянством и приносящих друзей и врагов по обе стороны закона.
Сергей Стеблиненко начинал писать еще в начале 80-х годов прошлого века. Был автором одесских «Юморин», первого в СССР конкурса «Мисс-Одесса», печатался в популярной в те годы «Литературной газете».
Ознакомительная версия.
