Огонь продолжал преследовать тех, кто оказался загнанным в салоны палуб «А», «В» и «С». Единственный шанс спастись-разбить окна и выпрыгнуть на палубу перед надстройкой корабля. И люди разбивали стульями толстые стекла квадратных иллюминаторов салонов, прыгали вниз на тиковую палубу. Ломая себе ноги и руки, они корчились от боли, стонали, ругались. Следующие падали на них. Но это, казалось, было лучше, чем сгореть заживо в бушующем пламени… Таким образом, почти все иллюминаторы были выбиты.
«Морро Касл» продолжал мчаться 20-узловым ходом. Коридоры обоих бортов лайнера походили на аэродинамическую трубу. Через 20 минут после начала пожара пламя гудело по всему кораблю, словно вырываясь из сопла паяльной лампы.
Джон Кемпф, так и не пробившись сквозь огонь к машинному отделению, отрешенно взирал на происходящее. Он понял, что судно обречено…
Катастрофа
К сожалению, этого не понимали ни на мостике, ни в машинном отделении. По непонятным причинам хваленая система определения очагов пожара и автоматическая система тушения огня не сработали. Хотя капитан Уормс был тотчас оповещен о пожаре, он не представлял, что может произойти нечто серьезное. Он думал о предстоящих трудностях швартовки в тесной гавани и вполне был уверен, что пожар будет ликвидирован.
Первые полчаса пожара Уормс находился в состоянии какого-то странного оцепенения, и лишь выход из строя авторулевого отрезвил его. Только сейчас он догадался изменить курс и отвернуть от ветра.
В судебном отчете по делу о пожаре на «Морро Касл», которое позже слушалось в Нью-Йорке, отмечалось, что поведение капитана Уормса и его помощников напоминало действия трагедийных актеров, создававших своими действиями панику и замешательство. Было странным и то, что вызванный по телефону из своей каюты старший механик Эббот на мостик не явился. Не видели его и в машинном отделении. Оказалось, что он в эти минуты организовал спуск спасательной шлюпки по правому борту. В ней его (хотя и со сломанной рукой) и увидели журналисты, когда через несколько часов шлюпка достигла берега.
Вызванный капитаном боцман лайнера еще не протрезвел после попойки в Гаване, едва держался на ногах, не понимая, что творится вокруг.
Уормс машинным телеграфом передавал механикам команды. Согласно заведенному порядку, их заносили в машинный журнал так же, как это делают теперь.
Приведем выписку из журнала машинного отделения «Морро Касл». Вот что буквально «вытворял» капитан Уормс:
3.10 — «Полный вперед правой» (машиной);
3.10,5 — «Малый вперед правой»;
3.13 — «Полный вперед правой, левая — стоп»;
3.14 — «Полный вперед левой»;
3.18 — «Полный назад правой»;
3.19 — «Полный вперед правой»;
3.19,5 — «Средний вперед левой».
3.21 — «Средний назад правой».
В течение 10 минут «Морро Касл» беспрестанно менял курс, описывал зигзаги, выходил на циркуляцию, крутился на месте… и ветер превратил пожар в гигантский бушующий костер.
После последней команды («средний назад правой») механики остановили обе турбоэлектрические установки: встали дизель-генераторы, лайнер погрузился в темноту… Машинное отделение наполнилось дымом. Там уже невозможно было оставаться. Механики, мотористы, электрики и смазчики покинули свои посты. Но не многим из них удалось найти спасение на верхних палубах корабля.
«Моя рация уже дымится…»
Как только по судну раздался сигнал пожарной тревоги, третий радист лайнера Чарльз Мики прибежал в каюту начальника судовой радиостанции Джорджа Роджерса и его помощника Джорджа Алагна. Оба крепко спали. Услышав сообщение о пожаре, Роджерс спокойным, твердым голосом произнес:
— Немедленно возвращайтесь на свой пост! Я сейчас оденусь и приду.
Второго радиста он послал на мостик узнать капитанское решение по поводу подачи в эфир сигнала бедствия. Издавна на море подача SOS — прерогатива командира судна, и только он один имеет на это право.
Роджерс сел к передатчику и включил усиление. Минуты через три в рубку вбежал Алагна: «Они там на мостике как с ума посходили! Суетятся, и никто не хочет меня слушать», — сказал он.
Роджерс включил приемник. Четкая морзянка парохода «Андреа Лакенбак» запрашивала береговую станцию: «Вы что-нибудь знаете о горящем судне у маяка «Скотланд»?»
Последовал ответ: «Нет. Ничего не слышали».
Роджерс положил руку на ключ и простучал: «Да, это горит «Морро Касл». Я ожидаю приказа с мостика дать SOS».
Но приказа все не было. Алагна второй раз побежал к капитану. Роджерс, не дожидаясь его возвращения, в 3 часа 15 минут, чтобы «очистить эфир», послал сигнал экстренного сообщения CQ и КСОУ — радиопозывные Морро Касл».
Через 4 минуты после этого рация обесточилась, и на судне погас свет — это дизель-генераторы прекратили свою работу.
Роджерс, не теряя ни минуты, включил аварийный передатчик и приказал помощнику:
— Снова беги на мостик и не возвращайся без разрешения на SOS.
— Возьму-ка я свою фуражку, — сказал второй радист, — а то Уормс в трансе, должно быть, забыл, кто я есть на корабле.
Пламя уже окружало радиорубку, приближаясь к мостику, окутанному дымом. Задыхаясь от кашля, Алагна кричал на ухо Уормсу:
— Капитан! Послушайте! Что же насчет SOS? Роджерс там уже погибает. Радиорубка горит! Он долго не продержится! Что нам делать?
— Есть ли еще возможность передать SOS? — спросил Уормс, не отрывая глаз от толпы мечущихся на палубе людей.
— Да!
— Так передавайте быстрее!
— Наши координаты, капитан?
— 20 миль к югу от маяка «Скотланд», примерно в 8 милях от берега.
Эта фраза была сказана Уормсом ровно через 15 минут после того, как ему доложили, что пожар погасить нельзя…
Наконец, добившись ответа, Алагна побежал в радиорубку.
— Джордж! Давай SOS! Двадцать миль южнее «Скотланда».
Роджерс, закрыв лицо левой ладонью, застучал ключом — в эфир с антенны «Морро Касл» полетели непрерывные, как трели, три точки, три тире, три точки — SOS, SOS, SOS.
Он не успел передать сообщение до конца. В радиорубке взорвались запасные кислотные аккумуляторы. Рубка наполнилась едкими парами. Задыхаясь от серных паров и почти теряя сознание, радист нашел в себе силы дотянуться до ключа и передать координаты и сообщение о разыгравшейся трагедии.
В 3 часа 26 минут вахтенный радист находившегося поблизости английского лайнера «Монарк оф Бермуда» отстучал принятое сообщение: «CQ SOS, 20 миль южнее маяка «Скотланд». Больше передавать не могу. Подо мною пламя. Немедленно окажите помощь. SOS. Моя рация уже дымится».
Алагна каким-то чудом пробрался в горящую рубку. Роджерс был без сознания. Его голова, закрытая ладонями, свисала на стол. На палубе радиорубки пузырилась кислота, она прожигала подошвы ботинок. Но Джордж Роджерс, видимо, уже не чувствовал боли. Когда Алагна стал его трясти за плечи, он тихо сказал:
— Сходи на мостик и спроси, будут ли еще какие у капитана приказания.
— Ты с ума сошел! Все горит! Бежим! — закричал помощник начальника радиостанции. И только тогда, когда Алагна сказал, что Уормс дал команду покинуть судно, Роджерс согласился оставить свой пост. Бежать он не мог — ноги его от ожогов покрылись пузырями. Все же Алагна сумел выволочить Роджерса из горящей рубки.
Потом оба радиста пробрались через сгоревший наполовину мостик и по правому трапу спустились на главную палубу. Оттуда единственным путем к спасению оставался путь на бак. Там уже было тесно: почти все офицеры и матросы «Морро Касл» собрались там. Среди них был и капитан Уормс. Широко открытыми глазами он смотрел на гигантский костер, в который превратилась надстройка лайнера, и тихо непрерывно повторял:
— Скажите, это что — правда или я брежу?..
Негодяи и герой
На следующий день, 8 сентября 1934 года, центральные газеты США вышли экстренными выпусками — в центре внимания были события прошедшей ночи на борту «Морро Касл». В глаза бросалась набранная жирным шрифтом последняя радиограмма Роджерса. Именно ей были обязаны своим спасением сотни пассажиров «самого безопасного в мире лайнера». Ниже радиограммы шли интервью, полученные репортерами от тех, кто первыми добрались до берега с плавучего ада.
