Деревня тоже преобразилась вместе с новыми домами призрения и церковью. Старые дома были восстановлены, обновлены и сданы внаем, карнфортская гостиница тоже была отремонтирована Сином и Лидией и снова открыта для людей, так что путники, приезжая из далекого Кэмелфорда, останавливались там. Все потерпевшие крушение или изнуренные путешествием моряки находили приют и радушие за ее дверями.
Как ни странно, но не Кейт, а Син и Лидия купили большое поместье и вернули ему былое величие. Лужайки были подстрижены. Обновлены террасы с парапетами, где Син и Лидия могли сидеть и наблюдать, как в летние вечера тонкая синяя дымка повисала над деревней. Они редко покидали деревню. Им нравилось встречать рассвет над длинной золотой грядой утесов и ночь, спускающуюся на покрытые росой луга, наблюдать, как весной покрывается зеленью бук и как зреет инжир на южном склоне. А на заднем плане раскинулось, словно занавес, вечное море, всегда такое постоянное и в то же время такое переменчивое. Больше всего Син любил море, когда оно бушевало во время осеннего шторма. До них доносился грохот волн и скрежет гальки, как будто огромный орган играл всю ночь. Тогда он, ворочаясь в кровати, от всего сердца благодарил Бога, может быть, больше, чем любой другой человек, что ему не приходится в это время бороться за свою жизнь на побережье Мунтайда.
За три тысячи миль от Корнуолла Кейт Пенхоллоу скрипела пером по книге счетов, лежащей перед ней. Ее счета за бригантину «Золотая Леди II» показывали, что пристанские сборы, лоцманские услуги, питание во время путешествия в Бостон и портовые расходы поднялись от 47, 86 долларов до 50, 22. При таком тарифе компания «Пенхоллоу и де Ауберг» вынуждена поднять свои цены или компенсировать издержки за счет своих доходов. Одного этого было достаточно, чтобы заплакать.
Но Кейт, прервавшись, зевнула и взяла перочинный нож с роговой ручкой, чтобы подточить гусиное перо. Пыль, поднявшаяся около кишащего крысами склада товаров, забила ей глаза, отчего они отяжелели. Печальное монотонное песнопение грузчиков, поднимающих на борт бригантины груз, начинало действовать ей на нервы. С шести часов она водила пером по этой кажущейся бесконечной книге, где регистрировались счета, накладные, декларации судовых грузов и списки погрузки. Ее пальцы уже не гнулись и настолько одеревенели, что, казалось, принадлежали кому-то другому.
Время от времени Кейт поворачивалась, чтобы взглянуть в окно на пристань. Там был такой беспорядок, что она едва могла различить «Золотую Леди II», подставившую свои посеревшие рангоуты холодному голубому небу. Вспотев на холодном зимнем солнце, Бью работал больше, чем любой из пыхтящих грузчиков. Впрочем, он нещадно погонял их, потому что знал: из-за этого холодного западного ветра отлив начнется рано, и ему не хотелось упустить момент. Кейт немного отдыхала, наблюдая за серыми чайками, описывающими круги и кричащими над мачтами бригантины. Иногда они внезапно устремлялись вниз, надеясь поживиться у разбитого контейнера или бочки.
Прыщавый подросток, которого Бью удостоил звания клерка погрузки, повернул к ней свое глупое веснушчатое лицо.
— Один или два бочонка патоки для Уелдона и Кº, мэм?
— Три. Во имя всего святого, три! И запомни, не позволяй этим ублюдкам протыкать крюком мешки с мукой. Они еле шевелятся, как монахи ордена Монка и Пибоди.
Резко зазвенел колокольчик, и с улицы вошел смуглый человек с огромной бородавкой на подбородке. Одна из его закоптелых щек вздулась от жевательного табака, как будто он был болен свинкой.
— Привет. Хирд говорит, что вы ищете палубных рабочих.
— Да, это так, — живо откликнулась Кейт. — А вам не мешало бы снять шляпу в моем присутствии.
Вошедший какое-то мгновение пристально смотрел на нее, но подчинился. Он казался очень довольным.
— Значит, так, я привел пару негров, они снаружи… подходящие матросы. Полагаю, мэм, вы можете нанять их за полтора доллара в день… каждому… и питание.
Доллар и пятьдесят центов! Кейт выпрямилась, сердце ее замерло. Компания «Пенхоллоу и де Ауберг» нуждалась в дополнительных рабочих, но сейчас у нее было мало денег. Строительство второй и третьей бригантины обошлось гораздо дороже, чем они ожидали. Кроме того, слишком много было вложено в старую бригантину, которая стояла у причала. Однако нельзя было допустить, чтобы человек оставался в рабстве, когда существовала достойная работа, которую он мог бы получить. Кейт задумалась. Она надеялась заполучить пару рабочих для следующего рейса за семьдесят пять центов в день на каждого. Это было на пять центов ниже самой низкой текущей заработной платы. По расчетам, от Нью-Йорка до Бостона в зимнее время было пять дней пути. Но «Золотая Леди II» была так стара и тихоходна, что Кейт не могла рассчитывать добраться до Бостона и за семь дней. Дважды семь — четырнадцать, затем неделя там, в порту. Ее цепкие пальцы порхали над счетами. Шестьдесят три доллара! У нее и Бью не останется и десяти центов, чтобы совершить рейс и вернуться, не тронув основного капитала. Было ясно, что она не могла платить и семидесяти пяти центов.
Откинув пыльные волосы с глаз, Кейт сказала:
— Полтора доллара! Мистер, я никогда не слышала такой чепухи, тем более от работорговца!
Пришедший сопел, жуя свою жвачку, и вращал тусклыми глазами.
— Ну хорошо, мэм, я отдаю этих негров за доллар в день и питание.
Кейт мило улыбнулась ему.
— Я возьму их за шестьдесят центов.
Небритая челюсть рабовладельца отвисла.
— Как это?
— Вы слышали меня. Это хорошая цена, — твердо заявила Кейт. — Вы же знаете, как мало кораблей ходит в это время года!
— Куда направляется корабль?
— В Бостон. Он вернется назад в течение месяца. Вы могли бы вытащить этих ваших рабочих из загона и заработать деньги, вместо того чтобы тратиться на их питание.
Поковырявшись грязным пальцем в носу, работорговец подумал.
— Восемьдесят пять центов в день, — проворчал он. — И вы можете забирать их, или прекратим сделку.
— Шестьдесят, — повторила Кейт, соскальзывая со своего стула.
Она отряхнула руки, иссушенные ветрами и работой, и, явно игнорируя работорговца, продолжала проверять счета. Легко ли быть скрягой? Она разозлилась. Не далее как двадцать минут назад две женщины из церковной общины прогуливались здесь в шляпках из серебристого бобрового меха, подвязанных шелковыми лентами под подбородками. Они выглядели модно и знали, что она завидует, потому что у нее наверняка не было такой шляпки. Ей хотелось убить их обеих за тот самодовольный вид и сострадание, с которым они прошли мимо, когда она сидела, склонившись над книгой счетов, в измятой верхней юбке, из-под которой виднелась полоска ее старой нижней юбки. Они не вошли к ней, а прошли мимо, хихикая и прижимая друг к другу свои глупые головы. «Ну погодите, — подумала Кейт, — скоро я смогу купить и продать вас… вместе с вашими папашами!»
