– Разверните судно обратно, мистер Хантер, – сказал Хорнблауэр. – Назад в туман.
Это был единственный шанс на спасение. Приближающиеся корабли обязательно обратят на них внимание, избежать их не удастся. «Ла рев» развернулась, но полоска тумана, из которой они только что вынырнули, уже растаяла под жарким солнцем. Последние остатки ее плыли впереди, но и они, тая, относились ветром. Прогремел пушечный выстрел, и недалеко от правого борта взвился фонтан брызг. Хорнблауэр оглянулся – как раз вовремя, чтоб увидеть последние клубы дыма, поднимающиеся над носом преследующего их фрегата.
– Два румба вправо, – сказал он рулевому, пытаясь учесть одновременно курс фрегата, направление ветра, расположение других судов и последнего островка тумана.
– Два румба вправо, – повторил рулевой. – фока– и грота-шкоты! – сказал Хантер. Новый выстрел. Ядро упало далеко за кормой, но направление было выбрано верно. Хорнблауэр неожиданно вспомнил о герцогине.
– Вы должны спуститься вниз, Ваше Сиятельство, – отрывисто сказал он.
– Нет, нет, нет, – сердито запротестовала герцогиня.– Пожалуйста, позвольте мне остаться. Я не могу спуститься в каюту, там эта моя горничная лежит в морской болезни и собирается помирать. Только не в эту вонючую коробку.
Да и незачем было отсылать ее в каюту. Обшивка «Ла рев» слишком тонка, чтоб устоять перед артиллерийским обстрелом. В трюме, ниже ватерлинии, женщины были бы в безопасности – но для этого им пришлось бы лечь на бочки с солониной.
– Корабль впереди, – крикнул впередсмотрящий. Туман рассеялся, и меньше чем в полумиле впереди возник силуэт линейного корабля, идущего почти тем же курсом, что и «Ла рев». Ба-бах – донеслось с фрегата. Эти выстрелы наверняка всполошили всю эскадру. На линейном корабле впереди поняли, что за шлюпом погоня. В воздухе с пугающим свистом пролетело ядро. Линейный корабль ждал их – марсели его медленно разворачивались.
– К шкотам! – приказал Хорнблауэр. – Мистер Хантер, поворот через фордевинд.
«Ла рев» снова развернулась, направляясь в быстро сужающийся просвет между судами. Фрегат ринулся наперерез. Ядро с ужасающим свистом пронеслось в нескольких футах от Хорнблауэра, так что поток воздуха заставил его пошатнуться. В гроте появилась дыра.
– Ваше Сиятельство, – сказал Хорнблауэр. – Это не предупредительные выстрелы.
Теперь по ним стрелял линейный корабль, чей капитан наконец-то подготовил корабль к бою и расставил людей на батарее верхней палубы. Одно ядро попало в корпус «Ла рев»; палуба задрожала под ногами, словно корабль разваливался на куски. Тут же другое ядро ударило в мачту, штаги и ванты лопнули, на палубу посыпались щепки. Мачта, паруса, гик, гафель – все полетело за борт. Зацепившись за воду, они развернули двигавшийся по инерции остов. Все на мгновение оцепенели.
– Кто-нибудь ранен? – спросил Хорнблауэр, приходя в себя.
– Только царапина, сэр, – ответил кто-то. – Просто чудо, что никто не убит.
– Плотник, замерьте уровень воды в льяле, – сказал Хорнблауэр и тут же опомнился. – Нет, черт возьми. Отставить. Если доны могут спасти судно, пусть делают это сами.
Линейный корабль, чей залп произвел эти разрушения уже расправил марсели и двинулся прочь, фрегат быстро настигал их. Из кормового люка выбралась рыдающая женщина. Это была горничная герцогини, от страха позабывшая про морскую болезнь.
– Вашему Сиятельству стоит сложить багаж, – сказал Хорнблауэр. – Без сомнения вы скоро нас покинете. Надеюсь, доны предоставят вам каюту поудобнее.
Он изо всех сил старался говорить спокойно, как если бы в самом скором времени его не ждал испанский плен; но от его спутницы не укрылись ни подергивание обычно твердого рта, ни плотно сжатые кулаки.
– Как мне выразить, насколько меня это огорчает. – В голосе герцогини сквозила жалость.
– Тем тяжелее это для меня, – сказал Хорнблауэр и даже выдавал улыбку.
Испанский фрегат лег в дрейф в кабельтове с наветренной стороны.
– Позвольте, сэр, – сказал Хантер.
– Да?
– Мы можем сражаться, сэр. Только прикажите. Когда доны будут высаживаться на «Ла рев», можно внезапным выстрелом потопить шлюпки. Первый раз мы их отобьем.
Измученный Хорнблауэр чуть было не выпалил: «Бросьте валять дурака» – но сдержался и просто указал на фрегат. Двадцать пушек глядели на них в упор. Даже шлюпка, спускаемая сейчас с фрегата, несла по крайней мере в два раза больше людей, чем их шлюп. «Ла рев» была не больше иной прогулочной яхты. Это не десять к одному, даже не сто к одному.
– Понятно, сэр, – сказал Хантер. Испанская шлюпка спустилась на воду и готовилась отвалить.
– Мне надо поговорить с вами наедине, мистер Хорнблауэр, – неожиданно сказала герцогиня.
Хантер и Виньят, услышав ее слова, отошли в сторону.
– Да, Ваше Сиятельство, – сказал Хорнблауэр. Герцогиня, по-прежнему обнимая плачущую горничную, посмотрела прямо на него.
– Я такая же герцогиня, как и вы, – сказала она.
– Господи! – воскликнул Хорнблауэр. – Кто же вы?
– Китти Кобхэм, – Имя показалось Хорнблауэру смутно знакомым.
– Я вижу, мистер Хорнблауэр, вы слишком молоды, чтобы меня помнить. Прошло пять лет с тех пор, как я последний раз играла на сцене.
Вот оно что! Актриса Китти Кобхэм.
– Я не успею вам все рассказать, – продолжала герцогиня – испанская лодка быстро приближалась к ним, – но вступление французов во Флоренцию было лишь последним звеном в цепочке моих несчастий. Я бежала от них без копейки денег. Кто шевельнет пальцем ради бывшей артистки – брошенной и покинутой? Что мне оставалось делать? Другое дело герцогиня. Старушка Далримпл в Гибралтаре из кожи вон лезла, чтобы угодить герцогине Уорфедельской.
– Почему вы выбрали этот титул? – против воли спросил Хорнблауэр.
– Я ее знаю, – пожала плечами герцогиня. – Она именно такая, как я ее изобразила. Поэтому я ее и выбрала – характерные роли всегда давались мне лучше, чем откровенный фарс. И не так скучно долго играть.
– Но мои депеши, – всполошился Хорнблауэр. – Верните их немедленно.
– Как скажете, – отвечала герцогиня. – Но когда придут испанцы, я смогу по-прежнему оставаться герцогиней. Они освободят меня при первой возможности. Я буду хранить эти депеши, как зеницу ока, клянусь вам, клянусь! Если вы доверите их мне, я передам их не позже, чем через месяц.
Хорнблауэр смотрел в ее умоляющие глаза. Быть может, она шпионка и искусно пытается сохранить депеши, чтоб потом передать их испанцам. Но никакой шпион бы не рассчитал, что «Ла рев» в тумане зайдет в самую середину испанского флота.
– Да, я прикладывалась к бутылочке, – говорила герцогиня. – Я пила. Но в Гибралтаре я оставалась трезвой, так ведь? И я не выпью ни капли, ни одной капли, до возвращения в Англию. Клянусь. Прошу вас, сэр. Умоляю вас. Позвольте мне сделать для моей страны то, что в моих силах.
