Ознакомительная версия.
Все время, пока он находился на корабле, Степана не оставляло чувство тревоги. Мысль постоянно возвращалась к острову и к неведомому святилищу, где остался Лаврентий.
Что там сейчас происходит? Как отнесутся боги здешних мест к чужаку? Примут ли они нового человека из дальних мест и станут ли с ним разговаривать? Не грозит ли Лаврентию что-нибудь страшное?
Всякий знает, что занятия колдовством – это опасная вещь. Опасная прежде всего для самого колдуна. По незнанию или по ошибке можно вдруг вызвать такие силы, которые набросятся на тебя и с которыми ты не совладаешь.
Конечно, Степан уже имел возможность убедиться в том, что его друг – сильный колдун. Но ведь они с Лаврентием прибыли сюда из совсем других, далеких мест. Будет ли действенным колдовство Лаврентия на этом затерянном среди морей острове?
Отделаться от этих мыслей Степан не мог, как ни старался. Единственным человеком на борту, который разделял его тревогу, была Ингрид. Она постоянно озиралась, глядела на берег и, наконец, не выдержала.
– Как ты думаешь, – сказала она, – с Лаврентием там ничего плохого не случится? Все-таки он остался там один…
– Хочешь присоединиться к нему?
– Нет, – помотала головой девушка. – Лаврентий сказал, что мне туда нельзя, и я знаю, что он прав. Но я все равно боюсь за него.
Этот короткий разговор еще больше добавил Степану нервозности.
Когда стемнело, он объявил команде, что отправляется на берег.
– Ты же не найдешь ничего в темноте, – неуверенно заметила Ингрид, но по глазам девушки Степан понял, что она обрадовалась.
– Боишься за Лаврентия? – усмехнулся капитан. – Ничего с ним не станет. Я так просто – пойду, погляжу. А в темноте не страшно – возьму фонарь.
В душе Степан внезапно ощутил некий укол. Ингрид явно была неравнодушна к Лаврентию и не собиралась это скрывать. Вот и сейчас она обрадовалась, что колдун будет ночью на острове не один.
Была ли это ревность? Нет, Степан это точно понял. Ингрид была ему симпатична, но он не был в нее влюблен. Это был укол не ревности, но зависти: о Лаврентии беспокоятся, за него тревожатся. Можно сказать, что у Лаврентия в мире есть один человек, который к нему не равнодушен.
А можно ли сказать такое о Степане? Нет, нельзя. Кому он нужен, кто его любит, кто за него боится?
В жизни почти каждый человек проходит через три этапа. В детстве он нуждается в близких людях: он ищет у них любви, участия, помощи. Затем он начинает этим тяготиться – его раздражает опека, давление чужих авторитетов. В эти годы он хочет независимости, самостоятельности. Он силен, и ему никто не нужен. А потом все возвращается назад, хоть и на другом этапе: близкие люди становятся снова нужны. Пусть даже для того, чтобы о них заботиться. А в противном случае в жизни наступает пустота. Ты побеждаешь и добиваешься успеха, но кто порадуется вместе с тобой? С кем разделишь ты свое торжество?
Если бы не Лаврентий, а Степан остался на ночь на острове, вряд ли Ингрид так же волновалась бы. Точнее, волновалась бы, потому что кто поведет корабль и удержит в повиновении команду, если с ним что-то случится? Но это было бы все же другое волнение.
Об этом Степан думал с невольной завистью к другу, пока греб на лодке, правя к недалекому берегу бухты.
Когда он причалил и вытащил лодку на камни, стало уже совсем темно. Масляный фонарь кое-как освещал дорогу на шаг вперед, но все равно найти верную тропу и подняться наверх среди камней и кустарников было нелегко.
Зато стоило Степану это сделать, как он сразу убедился – дальнейший путь для него ясен.
Недалеко от берега, в том месте, где располагалось святилище, капитан увидел яркое свечение. Столб света поднимался кверху, рассеивая ночной мрак. Чем выше, тем слабее он становился, но внизу, возле земли, был очень силен. Это было совсем не похоже на костер, потому что пламя костра красное, и, кроме того, оно пылает неровно, всполохами. Здесь же было холодное ровное свечение, какое Степан видел только в морях северных широт, когда над горизонтом небо становится вдруг таким же – палево-сияющим.
– Что там происходит? – спрашивал себя поморский капитан, продираясь сквозь густой кустарник в сторону священной рощи. На фоне свечения черные ветви оголившихся ветвей, сплетенные между собой, казались руками зловещих чудовищ, делающих таинственные знаки…
Оказавшись в священной роще и увидев святилище, Степан сразу понял: Лаврентий не ошибся, и эстонские рыбаки не врут – здесь действительно место силы. Перед ним была картина, поражавшая своей необычностью.
Все семь камней, расположенных на опушке, светились. Они оставались камнями, но откуда-то изнутри исходил ровный и очень сильный свет. Он освещал опушку, кроны деревьев и все вокруг, устремляясь вверх, к черному ночному небу.
Ярче других светился самый большой валун, и в свете его Степан различил шевелящиеся силуэты. Вглядеться в них было невозможно, как Степан ни старался: силуэты стремительно видоизменялись, колебались и с огромной быстротой сменяли друг друга.
Лаврентий сидел на земле рядом с валуном, обхватив руками согнутые колени и закрыв глаза. Он не двигался и выглядел спящим.
Жив ли он? Что делает он здесь, рядом с этими удивительными камнями, в чужестранном святилище?
Больше всего в ту минуту Степану хотелось убежать. Перед ним была картина явного волшебства, в которой он ничего не смыслил и даже не мог решить, грозит ли она какой-нибудь опасностью.
Но вид сидящего неподвижно Лаврентия взволновал его. Стараясь не глядеть на светящиеся камни и не думать о плохом, капитан приблизился к другу и осторожно потряс его за плечо.
– Лаврентий, ты жив?
Колдун не откликнулся и даже не пошевелился.
Степан тряхнул его сильнее, а затем приложил руку к шее, чтобы проверить, есть ли в жилах биение жизни. Так всегда делали, желая удостовериться, на этом ли свете человек или уже переступил роковую черту.
Лаврентий открыл глаза, но не повернул головы и не взглянул на склонившегося над ним Степана. Взгляд колдуна, устремленный в одну точку перед собой, был совершенно бессмысленным и ничего не выражал. Затем губы разомкнулись, и послышался голос:
– Не трогай его, Степан Кольцо.
От этого совершенно чужого голоса капитан вздрогнул. С ним говорил другой человек!
У Лаврентия голос молодой и довольно тонкий, а сейчас из его уст слышался дребезжащий голос старика.
– Кто ты? – затаив дыхание, спросил Степан.
– Нас много, – сказали губы Лаврентия, но на этот раз голос был женским, даже девичьим. – Ты нас не знаешь, а мы не знаем тебя. Отойди, не мешай своему другу. Он сейчас не с тобой, а с нами.
Ознакомительная версия.
