Почти вся эта часть океана находилась под влиянием Азорского поднятия, огромной области высокого атмосферного давления, центр которой приходился над Азорскими островами. Над всей центральной частью Северной Атлантики и Азорской грядой держалась почти устойчивая погода. Лето все еще спокойно царило в этом мире, который мы теперь привычно называем Северной Атлантикой, а тысячу лет назад он был известен морякам как Западный океан.
С точки зрения олимпийских богов или современных космонавтов, проносящихся в металлических капсулах вокруг земного шара, эти огромные просторы океана казались неподвижными и спокойными. Но и сам Западный океан, и ветры, бушующие в нем, редко когда пребывали в состоянии покоя.
Вытекая из-под южной кромки Азорской гряды, теплые и устойчивые северо-восточные течения гнали волны, которые тут же покрывались полотнищами белых парусов больших кораблей, связывающих европейские порты с Южной Америкой и мысом Горн. Только в седловине экваториальной штилевой полосы, которая разделяет северо-восточные течения и их собратьев в Южном полушарии, в океане царило спокойствие. Но даже здесь появились грозные знаки приближающихся бурь в виде сгущающихся облаков. Облака наползали медленным водоворотом от островов Зеленого Мыса, давая знать о близкой буре.
Постоянное повышение давления на континенте вызывало на северо-западе американского и канадского побережий появление мощных западных ветров. На севере, у берегов полярного бассейна, при столкновении холодного арктического воздуха и теплых южных ветров в конце лета рождались сильные шторма.
Так что ветры еще дули, и море не успокаивалось. Обитатели суши иногда думают, что вода в океане стоит на одном месте и только его поверхность движется под действием ветров. На самом деле весь Западный океан постоянно движется. Крупнейшие реки в мире — океанские течения — текут через него, являясь его частью. Одна из них, Гольфстрим, течет быстрее, чем река Святого Лаврентия. Она имеет больше 500 миль в ширину и движется между водными берегами от Карибского моря до того места в Новой Шотландии, где разделяется на рукава. Один устремляется в Арктику вдоль восточных берегов Гренландии, а другой — в Африку.
Океан, кажущийся таким тихим, никогда не прекращает движения. Его видимое спокойствие является лишь иллюзией. Через час-другой над ним может возникнуть зона высокого или низкого давления, и рождение циклона мгновенно порождает яростный конфликт между ветром и водой. И вот в него уже вовлечены многие тысячи квадратных миль на поверхности океана. Нет, спокойствия в Западном океане не бывает никогда.
Прогноз Бейли о быстром и спокойном переходе оправдался не более, чем оправдываются все благие намерения.
И все же погода в течение первых пяти дней стояла прекрасная, и «Лейчестеру» удалось совершить удачный переход. Выйдя из Ла-Манша, он показывал на лаге стабильные одиннадцать узлов и к полудню пятого дня прошел мыс Лизард и оказался на траверзе оконечности Старого Света. Через три часа судно вышло из европейских вод, следуя по дуге большого круга, известного мореплавателям как маршрут «С» — до маяка Амброз и нью-йоркской гавани.
Когда корабль становился на курс, картушка репетира гирокомпаса медленно вращалась, а затем остановилась на отметке — 263 градуса. Острова Силли остались за кормой, и «Лейчестер» закачался на океанской волне.
Шестого сентября Лаусон лично осмотрел все помещения в твиндеке, проверил состояние балласта, наружные части съемных переборок и их крепления. Он отметил, что балласт слежался очень плотно — настолько, что его каблуки оставляли на нем едва заметные следы. Он также отметил, что балки, крепящие верхнюю палубу, необходимо покрасить — и сразу же, как только он поднялся из трюмов, деятельный боцман заторопился отправить туда нескольких моряков с ведрами и кистями.
Лаусон считал, что ему повезло в том смысле, что «Лейчестер» метеорологическое судно и его владельцы сотрудничают с Всемирной метеорологической организацией. Судно было буквально забито разнообразными приборами, и оператор дважды в день передавал сообщения ближайшей станции на материке, получая в ответ общую метеосводку и локальные прогнозы на несколько следующих часов.
К полудню девятого дня «Лейчестер» пересек 30 меридиан и оказался посередине между Ньюфаундлендом и Ирландией; в день он проходил от 240 до 260 морских миль. Судно вело себя самым лучшим образом, хорошо держало балласт и казалось идеально послушным. Лаусон был им доволен, но все же на душе у него было неспокойно. Утром этого дня, с учетом плохой погоды впереди по курсу, он приказал перераспределить водяной балласт в нижних танках, чтобы проверить, не удастся ли улучшить остойчивость.
К вечеру девятого дня облака стали ниже, а волны все росли. К полуночи ветер с запада дул с силой в шесть баллов, это был уже хороший бриз, а к концу ночи волны и ветер набрали штормовую силу.
Лаусон не спал всю ночь. Он простоял на мостике восемнадцать часов. Все его чувства были напряжены, он вслушивался в корабль, оценивая его реакции на шторм. Приказы рулевому и вахтенному офицеру он отдавал с необычной резкостью, обрывал каждого, кто говорил не по делу или как-то еще отвлекал его внимание.
«Лейчестер» кренился больше, чем хотелось бы Лаусону, но каждый раз очень быстро возвращался в прежнее положение. Сквозь волну он проходил с удивительной легкостью, раскидывая по бортам серые усы пены. Судно прекрасно слушалось руля, но этого и следовало ожидать, так как даже при 1500 тоннах балласта оно было относительно легким. Лаусон не насиловал его. Задолго до того, как шторм достиг максимальной силы, он позвонил в машинное отделение и приказал убавить скорость. Они шли по курсу, делая около шести узлов, и судно не вызывало беспокойства.
Боцман, трижды посланный проверить балласт, сообщал, что даже во время самой сильной качки не было замечено признаков смещения груза.
Когда солнце ранним утром 10 сентября с трудом пробилось через облака, несущиеся под ураганным ветром, и его бледный свет отразился на сером пространстве взбаламученной воды, Лаусон потер рукой усталые глаза, повернулся к третьему помощнику, стоявшему на вахте, и сказал:
— Я иду в каюту. Вызывайте меня сразу же, если произойдет что-то неожиданное.
Шторм утихал, и беспокойство на какое-то время покинуло капитана «Лейчестера».
Лаусон лег, не раздеваясь, и тут же забылся тяжелым сном.
Область интенсивного атмосферного возмущения, которая возникла 4 сентября над островами Зеленого Мыса, в течение пяти минувших дней оставалась без изменений. Но, судя по картам погоды, это означало лишь то, что метеорологи не располагали новыми сообщениями. Двигаясь от островов Зеленого Мыса к западу, фронт возмущения не мог встретить ни единой метеостанции вплоть до Бермуд, если только случайно его путь не пересечется с каким-нибудь судном. Таким образом, имелся достаточный запас как расстояния, так и времени, чтобы этот опасный фронт либо разросся, либо исчез. Таковы перспективы.
