Мало-помалу зрение вернулось к нему, но яркий свет по-прежнему мучительно резал глаза. «Клянусь небом, — подумал Вэллери, — даже слепому видно, что тут происходит». А различимы были лишь смутный, едва заметный силуэт танкера, глубоко, очень глубоко осевшего в воду, и огромный, в несколько сотен метров вышиной, столб пламени, взвившегося в небо из плотного облака дыма, окутавшего носовую часть торпедированного судна. Хотя танкер находился в полумиле от крейсера, рев пламени был невыносим. Оцепенев от ужаса, Вэллери смотрел на это зрелище. Николлс, стоявший позади, не переставая озлобленно бранился вполголоса.
Вэллери ощутил у своего локтя руку Петерсена.
— Желаете подняться на мостик, сэр?
— Минутку, Петерсен. Постойте пока рядом.
Ум командира снова включился, взгляд натренированных глаз машинально обводил горизонт. Сорокалетний опыт службы не пропал даром. «Странное дело, — подумал Вэллери, — самого танкера почти не видно. Это, должно быть, „Вайтура“. Ее, вероятно, скрывает густая пелена дыма». Зато остальные суда конвоя, залитые зловещим заревом, — белые, точно привидения, — четко выделялись на фоне темно-синего неба, на котором поблекли даже звезды.
До сознания Вэллери дошло, что Николлс перестал монотонно браниться и теперь спрашивает:
— Ведь это же танкер, сэр! Надо бы уйти в укрытие! Вспомните, что произошло с тем танкером!
— Каким?
— С «Кичеллой». Кажется, будто было это много дней назад. Боже милостивый! А на деле это случилось лишь сегодня утром!
— Когда танкеры гибнут, Николлс, они гибнут сразу. — Казалось, голос Вэллери звучал словно откуда-то издалека. — Если же только горят, это может длиться очень долго. Танкеры умирают тяжело, страшно тяжело, мой мальчик.
Они держатся на плаву даже тогда, когда любое другое судно давно бы пошло ко дну.
— Но ведь... ведь у него в борту пробоина с дом величиной! — возразил Николлс.
— И все-таки это так, — отозвался Вэллери. Казалось, он все ждал, ждал чего-то. — У этих судов огромный запас плавучести. В каждом из них до двадцати семи герметически закрытых танков, не говоря о коффердамах, насосных отсеках, машинном отделении... Вы когда-нибудь слышали об устройстве Нельсона? Чтобы удержать судно на плаву, с помощью этого устройства в нефтяные цистерны закачивают сжатый воздух. А слышали ли вы о Дадли Мэйсоне, капитане «Огайо»? Вы слышали...
Вэллери умолк, и, когда заговорил вновь, усталости в его голосе как не бывало.
— Я так и думал! — воскликнул он резким, возбужденным голосом. — Я так и думал! «Вайтура» все еще на ходу, все еще управляется! Боже мой, да она делает чуть ли не пятнадцать узлов! На мостик, живо!
Ноги Вэллери оторвались от палубы и едва слышно коснулись ее вновь: великан Петерсен осторожно опустил командира перед самым носом оторопевшего старшего офицера. Заметив изумление на худощавом пиратском лице Тэрнера, то, как кустистые его брови поползли вверх, а профиль в зареве горящего танкера стал еще более рельефным, словно высеченным резцом, Вэллери чуть улыбнулся.
«Вот человек, на четыреста лет опоздавший родиться, — почему-то пришла ему в голову мысль. — Но как славно иметь такого человека рядом!»
— Все в порядке, старпом, — произнес он с коротким смешком. — Брукс решил, что мне нужен свой Пятница. Это котельный машинист Петерсен. Чересчур усерден, нередко понимает распоряжения слишком буквально... Но нынче он для меня был ангелом-хранителем... Однако хватит обо мне. — Ткнув большим пальцем в сторону танкера, горевшего таким ярким пламенем, что болели глаза, он спросил:
— Что вы на это скажете?
— Отличный маяк для немецкого корабля или самолета, которому вздумалось бы искать нас, будь он неладен, — проворчал Тэрнер. — Того и гляди, сообщит наши координаты в Трондхейм.
— Вот именно, — кивнул Вэллери. — Кроме того, это отличное освещение мишеней, которые мы представляем собой для той субмарины, что только что торпедировала «Вайтуру». Опасное соседство, старпом. Кстати, сработано великолепно — ведь стреляли почти в полной темноте.
— Кто-то, видно, забыл задраить иллюминатор. За каждым не уследишь. Да и не так уж все великолепно. Во всяком случае, для этой подлодки, будь она трижды проклята. «Викинг» нащупал фрица, из лап не выпускает... Я сразу же отрядил его на поиск.
— Молодец! — с теплом произнес Вэллери. Посмотрев на горящий танкер, он снова повернулся к Тэрнеру. Лицо его стало жестким.
— С ним надо кончать, старпом.
— С ним надо кончать, — кивнув головой, точно эхо отозвался Тэрнер.
— Это «Вайтура», не так ли?
— Так точно. Тот самый танкер, что получил попадание утром.
— Кто на нем капитаном?
— Понятия не имею, — признался Тэрнер. — Первый офицер, штурман! Не знаете, где список состава конвоя?
— Нет, сэр. — Капковый нерешительно замялся, что было совсем на него не похоже. — Знаю только, что он был у адмирала. Наверно, теперь списка не существует.
— Почему вы так полагаете?
— Спайсер, его буфетчик, утром чуть не задохнулся от дыма. Войдя в адмиральскую каюту, он обнаружил, что адмирал развел в ванне настоящий костер, — с несчастным видом продолжал Капковый. — Сказал, что сжигает важные бумаги, которые не должны попасть в руки противника. Большей частью это были старые газеты, но, думаю, что и список попал туда же, потому что документа нигде нет.
— Бедный старый... — Тэрнер осекся на полуслове, вспомнив, что говорит об адмирале, и сокрушенно покачал головой. — Запросить Флетчера на «Кейп Гаттерасе»?
— Ни к чему, — нетерпеливо оборвал его Вэллери. — Некогда. Бентли, распоряжение капитану «Вайтуры»: «Прошу немедленно покинуть судно. Намерены потопить танкер».
Неожиданно Вэллери пошатнулся, но успел схватить Тэрнера за рукав.
— Виноват, — проговорил он. — Ноги ослабли. Какое там — совсем не держат. — Он с невеселой улыбкой оглядел озабоченные лица. — К чему далее притворяться, не правда ли? Особенно когда собственные ноги тебе не повинуются? О Господи милостивый! Пропащее мое дело.
— Ничего удивительного, тысяча чертей! — выругался Тэрнер. — Я с бешеным псом не стал бы так обращаться, как вы с собой обращаетесь! Прошу вас, сэр. Вот вам адмиральское кресло, ну же. А если не сядете, напущу на вас Петерсена, — погрозил он, заметив протестующий жест командира. Однако в конце концов с кроткой улыбкой Вэллери позволил посадить себя в кресло.
Облегченно вздохнув, он блаженно откинулся на спинку, положил локти на подлокотники. Он чувствовал себя совсем разбитым и беспомощным. Обессилевшее его тело было насквозь пронизано болью и лютым холодом. Несмотря на это, он испытывал благодарность и гордость; о том, чтобы командир спустился к себе в каюту, Тэрнер даже не заикнулся.
