Через пять минут после залпового огня три лодки с шестьюдесятью матросами и солдатами причалили к берегу острова и освободили наших бедных друзей.
Я не буду подробно останавливаться на всплесках радости и счастья, которые мы все испытали, собравшись наконец вместе и избавившись от опасности: читатель сам догадается, как все это происходило. Единственный человек, боцман Дюваль, которого не могло сломить никакое несчастье, сохранял свое стойкое хладнокровие и перед лицом счастья.
На следующее утро, подойдя на расстояние нескольких лье к месту крушения «Малой Каролины», корвет бросил якорь; две лодки с «Малой Каролины» и корабельная шлюпка с «Победы», с солдатами военно–морского флота на борту и снабженные всем необходимым для проведения десанта, были направлены в сторону удаленной бухточки, где были замечены несколько прао, наполовину спрятанные под деревьями, Командовал этой операцией лейтенант Кроуфорт.
Экипаж, поднявшись на защитные заслоны, следил за маленькой экспедицией до тех пор, пока она не скрылась за скалами, которые, как острые иглы, окружали берег. В любой момент мы ожидали услышать выстрелы, но вскоре нас обуял страх: над нами по–прежнему царила полная тишина.
Наконец наступила ночь, а мы так и не дождались возвращения лодок; нами овладело беспокойство.
Никто в эту ночь не спал, и на следующее утро, еще до восхода солнца, весь экипаж «Победы» уже был на палубе. Пиратские прао не сдвинулись с места из своего убежища, а наша флотилия бесследно исчезла!
— Итак, лейтенант, — сказал мне боцман Дюваль, — неужели я догадался? Лишь бы только капитан Кольерс не уперся! Но они упрямы, как дьявол, эти англичане, и никогда не ошибаются! Вы увидите, чтобы вернуть первый заброшенный шар, он сделает новую глупость.
Действительно, через полчаса мы узнали, что капитан Кольерс держал совет со своими офицерами и было решено направить еще одну экспедицию.
— Я был уверен в этом, — вновь обратился ко мне Дюваль. — В конце концов, пусть англичанина толкает на повторную авантюру его искренние намерения сделать все как лучше, но я все же спрошу у него, не позволит ли он мне участвовать в новой экспедиции. Я хорошо знаю эти моря и смог бы иногда дать им хороший совет.
Боцман Дюваль, сопровождая свои слова делом, немедленно отыскал капитана и изложил ему свою просьбу.
— Мне неприятно вам отказывать, мой друг, — ответил Кольерс, — но я не имею права использовать иностранцев на службе Его британского величества.
— Тем хуже для Его британского величества! — пробормотал Дюваль, не настаивая.
На борту «Победы» оставались еще четыре лодки: шлюп и три корабельные шлюпки; так как нельзя было подвергать опасности шлюп, то капитан отдал распоряжение вооружить две шлюпки. Капитан рекомендовал офицеру принять самые тщательные меры предосторожности и дал ему точные и подробные инструкции.
Экспедиция отправилась в путь и скоро скрылась за скалами. День прошел в страхах и предположениях и не принес никакого результата. Наступила вторая ночь: никаких известий!
Мы уже начали верить, что здесь не обошлось без таинственных сил; тревога и беспокойство царили на борту «Победы»!
На следующий день было решено отправить последнюю шлюпку на поиски предыдущих, но с приказом не приставать к берегу.
Однако, несмотря на этот запрет, намного уменьшавший опасность, воображение английского экипажа разыгралось до такой степени, что с трудом нашлись желающие сесть в эту ненадежную шлюпку.
Уже прошел час с тех пор, как шлюпка скрылась в свою очередь за скалами, как береговое эхо донесло до нас шум сильной стрельбы. Наконец, пусть мы окажемся победителями или побежденными, но мистические страхи, висевшие тяжким грузом над судьбой экспедиций развеются!
Тщетная надежда! Звуки стрельбы из мушкетонов постепенно стихли, и на их место пришла гнетущая тишина! Шлюпка не возвращалась; прао врагов по–прежнему оставались неподвижными в своей бухточке и под своим прикрытием.
Я не смогу передать отчаяние, охватившее капитана Кольерса при мысли, что из ста восьмидесяти человек, составлявших экипаж корвета, он потерял шестьдесят, причем без пользы для службы своему королю, то есть немного больше, чем ему стоил бы упорный бой против корабля такой же мощности, как «Победа». К этим потерям надо было еще добавить лейтенанта Кроуфорта, четырех мичманов и двух мастеров мачт.
Прежде чем уйти от этих злосчастных берегов, капитан объявил, что будет ждать еще три дня, положенных по закону, чтобы считать пропавших людей погибшими за своего сюзерена.
Время истекло, но, увы, ожидания наши были тщетны; капитан приказал сниматься с якоря.
Теперь ветер дул таким образом, что корвет, выйдя в открытое море, должен был легко обогнуть мыс ближайшего к нам острова. Матросы повернули кабестан, и множество марсовых поднялись на мачты, чтобы отдать паруса, когда внезапно град пуль, вылетевших из–за невысоких камней, находящихся у нас по правому борту, убил и ранил нескольких человек; двое из последних упали в море; мы хотели бросить им веревки, но не смогли: все те, кто показывались над защитными заслонами, становились мишенью для засевших в засаде пиратов и были тяжело ранены.
Капитан, безусловно испытывая безотчетный страх перед необъяснимым нападением, как и весь его экипаж, отказался от мысли послать людей отдать паруса. «Победа» застыла на волнах мрачной громадой.
Что делать? Этот вопрос каждый задавал сам себе и мог ответить только одно: ничего, ждать! Действительно, чтобы выбраться из нашей необычной ситуации, надо было ждать, пока ветер толкнет нас прямо с места стоянки в открытое море, это был единственный способ, который нам оставался, чтобы покинуть бухту со спущенными парусами, так как ни береговой бриз, ни морской не предоставляли нам такой возможности без наличия парусов.
Луна, как будто желая усугубить нашу беду, сияла полным кругом на небе, и ночь таила для нас те же опасности, что и день.
— Послушайте, лейтенант, — обратился ко мне на третий день боцман Дюваль, — Мы что, останемся здесь сходить с ума до конца наших дней? Можно подумать, что мы находимся на плавучей английской тюрьме.
— Ради Бога, Дюваль, хотел бы я знать, как бы вы выпутались из создавшегося положения, если бы были в настоящий момент капитаном «Победы»?
— Я, лейтенант, я бы просто увел корабль отсюда!
— Не отдав паруса?
— Напротив: приказав отдать все паруса!
