В этот момент вперед выступил чернявый мужчина – в руках он держал что-то мокрое, похожее на дохлую кошку. Прежде чем продолжать, Джонс указал на странный предмет.
– Хошь убейте, не мог угадать, чего в другом тюке, длинном. Я вытащил нож…
– Ты точно знаешь, что тебя никто не видел?
– Точно, сэр. Вытащил я нож и распорол шов. Они подумают, лопнул при погрузке, сэр. Выудил я эту штуковину и поплыл к лодке, сэр.
Темноволосый протянул вперед черную мохнатую массу. Хорнблауэр нетерпеливо схватил и тут же наткнулся пальцами на металл.
– Орлищи, сэр, – сказал Джонс. Медная цепь и большой медный значок – такого орла Хорнблауэр видел сегодня вечером на груди у Камброна. Он держал в руках меховой кивер, богато изукрашенный и насквозь мокрый.
– Такие носила императорская гвардия, милорд? – спросил Джерард.
– Да, – ответил Хорнблауэр. Он часто видел выставленные на продажу дешевые гравюры, запечатлевшие последнюю оборону старой гвардии при Ватерлоо. Теперь и лондонские гвардейцы щеголяли почти в таких же киверах, как тот, что Хорнблауэр держал сейчас в руках – это была награда за победу над императорской гвардией в решающий момент битвы при Ватерлоо.
– Теперь мы знаем все, что нужно, – сказал Худ.
– Я должен его нагнать, – сказал Хорнблауэр. – Свистать всех наверх, мистер Харкорт.
– Есть, сэр, – машинально отвечал Харкорт и тут же снова открыл рот, да так и замер.
– Помню, – отвечал Хорнблауэр с мукой. – Я сказал, что команда не понадобится мне до утра.
– Да, милорд. Но они недалеко. Я пошлю на розыски. Они будут здесь через час.
– Спасибо, мистер Харкорт. Приложите все старания. Мистер Худ, нам потребуется буксир.
Худ взглянул на темноволосого мужчину, который принес кивер.
– Не уверен, что удастся раздобыть буксир до рассвета, – сказал тот. – «Дерзкий» взял два – теперь я понимаю, зачем. «Президент Мэдисон» чинится. «Тюер» потащил баржи в Батон-Руж. «Экревисс» – тот, что привел ваш корабль сюда – ушел вниз по реке после полудня. Думаю, «Темерер»[3] сейчас на пути обратно. Быть может, когда он вернется, мы уговорим капитана вас взять. Других буксиров здесь нет.
– Полдень, – сказал Хорнблауэр. – Тринадцать часов задержки. «Дерзкий» будет в море раньше, чем мы отсюда выйдем.
– И это одно из быстроходнейших судов, – добавил Худ. – Уходя от «Тенедоса» во время войны он делал по пятнадцать узлов.
– В каком мексиканском порту он берет на борт солдат?
– В лагуне всего один поселок, милорд, Корпус-Кристи.
Пятьсот миль отсюда и попутный ветер. Хорнблауэр представил, как красавец «Дерзкий» несется под пирамидой парусов, раздуваемых попутным ветром. Маленький «Краб» не рассчитан на океанские гонки. Оснастка и обводы придают ему маневренность, незаменимую при патрульной службе в мелких заливах Вест-Индского архипелага. В гонке к Корпус-Кристи «Дерзкий» наверняка выиграет несколько часов, может быть, сутки или больше, в добавок к уже выигранным двенадцати. Пятьсот бывалых солдат погрузятся без промедленья, и «Дерзкий» отплывет вновь. Куда? Усталая голова пошло кругом, стоило Хорнблауэру задуматься о невероятно сложной ситуации в странах, до которых от Корпус-Кристи рукой подать. Если б только угадать, что замыслил Камброн! Хорнблауэр мог бы, опередив «Дерзкого», прибыть в опасную точку; последовав за ним в Корпус-Кристи, он наверняка не застанет ни корабля, ни солдат. Не оставив на морской глади следа, «Дерзкий» устремится к неведомой, но явно злонамеренной цели.
– «Дерзкий» – американское судно, – подбавил к его заботам Худ.
Это важное, очень важное обстоятельство. «Дерзкий» зафрахтован под благовидным предлогом и несет звездно-полосатый флаг. Просто так его не досмотришь. Хорнблауэра строго предупреждали не задевать американцев. Всего лишь девять лет назад Америка смело объявила войну величайшей морской державе только из-за того, что Королевский флот чинил препоны американским торговым судам.
– Он вооружен и на нем полно народу, милорд, – напомнил Джерард.
Еще одно важное обстоятельство. Что «Дерзкому» с его двенадцатифунтовками, пятью сотнями хорошо обученных солдат и большой американской командой впридачу «Краб» с его шестифунтовками и командой в шестнадцать человек? Американский капитан вправе не подчиниться сигналам с «Краба», и Хорнблауэр бессилен будет настоять на своем. Сбить ядром мачту? Не так-то просто из шестифунтовки, и даже если никого при этом не убьют, разразится страшная дипломатическая буря – обстреляли звездно-полосатый флаг! Следовать за «Дерзким», чтобы по крайней мере выяснить намерения Камброна? Нет, невозможно. Стоит «Дерзкому» расправить паруса, как он оставит «Краба» за горизонтом и двинется дальше без помех. Обливаясь потом в душной ночи, Хорнблауэр чувствовал себя заарканенным зверем. С каждой минутой петля затягивалась все туже. Подобно дикому зверю, он готов был потерять самообладание, запаниковать, дать выход гневу. За долгие годы службы ему приходилось видеть, как в безвыходном положении старшие офицеры поддавались ярости. Он оглядел освещенные лампой лица: строгие лица людей, присутствующих при крушении, сознающих, что перед ними – адмирал, с треском проваливший свое первое же важное дело. Уже от этого одного можно было впасть в бешенство. Спасла гордость. Он не поддастся человеческой слабости на глазах у этих людей.
– В любом случае, я отплываю, – сказал он, – как только у меня будет команда и паровой буксир.
– Могу я спросить, как ваша милость намеревается поступить? – осведомился Худ.
Хорнблауэру пришлось быстро изобретать разумный ответ: он не знал. Знал же он одно – без борьбы он не сдастся. Еще никто не упростил себе сложную задачу, сидя сложа руки.
– За оставшиеся часы я составлю приказы эскадре, – сказал он. – Мой флаг-адъютант напишет их под диктовку, а вас, мистер Худ, я попрошу взять на себя отправку.
– Очень хорошо, милорд.
Тут Хорнблауэр вспомнил, что упустил одну важную вещь. Еще не поздно – эту свою обязанность он может выполнить и сейчас. По крайней мере, он скроет свое смятение.
– Мистер Харкорт, – произнес он. – Должен сказать, что вы прекрасно справились с моим поручением. Ваше наблюдение за «Дерзким» можно назвать образцовым. Будьте уверены, я обращу внимание Их Сиятельств на ваше похвальное поведение.
– Спасибо, милорд.
– Что до Джонса, – продолжал Хорнблауэр, – редкий матрос проявил бы подобную сообразительность. Вы сделали хороший выбор, мистер Харкорт, и Джонс его оправдал. Я могу назначить его исполняющим обязанности старшины.
