И сейчас, сидя в ресторане, они приступили ко второй фазе четко спланированной операции. Андрей вместе со своей дамой, а это была не кто иная, как вечно томная Марья Ивановна Андрейченко, прибыли загодя и уже опрокинули по чарке-другой, когда появился Виктор Степанович с длинноногой пассией. Опер и сам был невысок росточком, а на фоне партнерши и вовсе выглядел недомерком. Девица же была в коротенькой юбчонке, чуть ли не трусики светятся, ноги торчат прямо из гланд, и по залу прошлась, словно по подиуму. Не то кавказцы, не то арабы, сидящие в углу, при виде красотки изошлись слюной.
Перед этим Андрей еще раз растолковал своей даме, что человек, с которым они сегодня ужинают, необходим им позарез – у него одна рука в Парижском клубе, а другая – в исполкоме СНГ. Чей он сынок, лучше вслух не произносить: целее будешь. Если они его заполучат, то спектр возможных прибыльных финансовых операций расширится до немыслимых пределов. Марья Ивановна внимала ему покорно и с обожанием. Андрей, уловив всеготовность мадам, добрым словом мысленно в который раз поблагодарил Виктора Степановича, который перед внедрением моряка в банду ознакомил его с подробными психологическими портретами верхушки, и они с Андреем наметили примерный сценарий взаимоотношений с каждым «объектом». Расчет был настолько точным и учитывал малейшие нюансы специфической человеческой души, что та же Марья Ивановна в минуты одиночества признавалась себе, что за всю многотрудную жизнь, полную опасностей и забав, никого она еще не боялась с такой напряженной страстью, как этого загадочного, остроумного и корректного мужчину.
Еще недавно ревела она белугой на похоронах Павла Николаевича так, что многие присутствовавшие на траурном мероприятии посчитали ее второй женой покойного. Потом были сорок дней запойных поминок, пока новый босс, только оклемавшись и приступив к руководству фирмой, не пригласил еще не просохнувшую от слез и хмельных «сороковин» Марью Ивановну на беседу. Посмотрел, как рублем одарил, и предложил дальнейшее сотрудничество. За пряником – беспардонной лестью и безмерным восхвалением ее деловой бульдожьей хватки и незаменимости в их деле – последовала демонстрация кнута – в прошлом наворочала она дел немало, мол, коготок-то увяз, если захочет спрыгнуть и смыться, пойдет следом за Пашкой в мир иной… Короче, выбирай, потребовал новый шеф. Что выбрала Марья Ивановна, понятно. Только не знал Андрей, применяя замысловатые методики, что никуда не денется мадам Андрейченко – уж очень любила она деньги и мужчин. А такие, как Андрей, на ее жизненном горизонте и вовсе не появлялись. Она засыпала и просыпалась с мыслью о нем. Может быть, с грустью думала она, в ее сердце в неурочное время постучала любовь?
Уже вторую неделю Андрей занимал кабинет Павла Николаевича, сидел в его кресле. Про себя этот нелегкий процесс внедрения в новую роль новый босс шутливо называл на флотский манер – «осмотреться в отсеках!» Надо сказать, что «осматривался» он умело. Сразу же определил ценность и потенциал всех сотрудников. Каждый раз, когда Марья Ивановна входила к нему (по вызову или по велению сердца), первой ее мыслью было: «Что он ей скажет на этот раз? Ведь от пристального взгляда шефа ничего нельзя скрыть. Господи, помилуй!» И это при том, что она была глубоко неверующей женщиной, почти ведьмой. Еще более двойственное впечатление произвел на нее Виктор Степанович, которого Андрей в интересах дела велел ей обольстить. Этот «чей-то сынок» был красив, хорошо образован, с манерами, но своим бабьим сердцем Марья Ивановна чувствовала от него какой-то холодок, как от потустороннего существа. На первый взгляд могло показаться, что Виктора Степановича ничего на свете не интересует, кроме девицы, которую он притащил с собой. На прозорливый взгляд мадам Андрейченко, девица – обыкновенная валютная пустышка, кусок сочного мяса с дыркой, но ухажер вел себя с ней так, словно находился на необитаемом острове, где иных женщин не предвидится очень долго. Краля за весь вечер произнесла всего несколько фраз, как и положено такого рода профурсеткам, зато глазами, ножками и грудями разыгрывала целые симфонии, от которых мужская половина ресторанного зала тихо млела. Один темноликий джигит не выдержал эротического напряжения, излучаемого девицей, выскочил из-за своего столика и подошел к ним. Чинно изогнувшись и пылая бешеными очами, он пригласил девицу танцевать. Пикантность ситуации была в том, что никакой музыки в это время в ресторане не звучало. Красотка рванулась навстречу первобытному любовному зову, и даже кавалер Виктор Степанович чуть было замешкался, но выручил Андрей.
– Проваливай, кацо, – вежливо посоветовал он, – за мадам уже уплачено. Джигит встретился с ним взглядом и скороговоркой пробурчал:
– Можем цену перебить.
– В другом месте, – спокойно заметил Андрей, – и в другое время.
Кавказец открыл было рот, чтобы сказать что-то дерзкое, но из-за соседнего стола приподнялась охрана босса, и тот пристыжено ретировался. Когда все же заиграла музыка и Виктор Степанович повел партнершу выплясывать, Марья Ивановна наклонилась к уху своего безответного возлюбленного:
– Как хочешь, Андрюша. Или этот перец – обыкновенный придурок, или он не тот, за кого себя выдает. Я это сердцем чую…
Андрей пристально посмотрел на свою даму, отчего у нее в груди и в животе что-то сладко екнуло и растеклось жаром. Через несколько минут он предложил вернувшемуся за столик Виктору Степановичу сходить размяться. В мраморном гальюне, проверив отсутствие случайных ушей, Андрей запросто посоветовал своему куратору:
– Степаныч, эту Машку все вы там недооцениваете. Она уже заподозрила, что ты кого-то там изображаешь. Побольше естественности, это не голая теория, а реальная практика. А вот девушка твоя – умница. Так в роль вошла, что и не подкопаешься! Кто она по званию?
– Старший лейтенант. Красавица и отличница, классно стреляет, владеет таэквондо. Короче, действуем, как спланировали. В конце вечера ты согласишься взять эту девушку к себе на фирму в отдел сбыта. Что делать дальше, она знает. А меня очень заинтересовала эта твоя Машенька. Чувствую, знает многие контакты и людей…
…Домой Андрей попал где-то около часа ночи. Сразу после выписки по совету Виктора Степановича он занял лучшую квартиру, принадлежащую фирме. Четыре комнаты: гостиная, рабочий кабинет и две спальни, общей площадью в добрую сотню квадратных метров. Чувствовал себя там привольно, но одиноко. Зайдя в подъезд, на ступеньках третьего этажа у квартиры обнаружил блеклое пятно света на цементно-сумрачной лестничной клетке. Пятно дрожало от холода и тихонько дремало. Это была Наташа.
