Глава пятая.
СКАЖИТЕ, КТО МЫ?
В первую секунду штурман подумал, что все происходящее - галлюцинация, возникшая в результате голода и жажды.
Но вот мокрые пальцы разжались и выпустили его руку. Штурман резко обернулся. За шлюпкой темнела спокойная вода. Яркие, светящиеся фосфорические огни искрились под кормой. Сияющее изумрудное пятно, вспыхивая и угасая, медленно опускалось в черную глубину.
И вдруг уже впереди послышался всплеск, и в глубокой темноте за парусом промелькнул человеческий силуэт. Откинувшись назад, Головин ясно услыхал, как кто-то взобрался в шлюпку и, чуть слышно отфыркиваясь, сел возле спавшего Мурашева.
В безлунной тропической ночи нельзя было ничего увидеть, но человеческий силуэт смутно вырисовывался на фоне неба, закрывая собой часть звезд.
- Кто на борту? - громко спросил Головин, и в ту же минуту проснулся Андрей.
- Что за человек? - вскинув руки, воскликнул он. - Боцман, штурман, кто это?
От голоса Мурашева проснулась Нина. Она также застыла в изумлении, а штурман тем временем будил боцмана. Но не так-то легко было растормошить Бакуту!
Загадочный человек, появившийся из глубины океана, продолжал неподвижно сидеть на носу шлюпки.
- Кто на борту? - повторил свой вопрос Головин. - Мурашев, разбудите боцмана, - приказал он и опять обратился к силуэту: - Отвечайте, я жду.
Но человек молчал.
Тряся изо всех сил за плечо боцмана, Мурашев наконец разбудил его.
- На вахту? - зевнул боцман, расправляя плечи, и сразу притих. - Кто это? - встрепенувшись, спросил он, глядя на незнакомца.
Не получив ответа, Бакута вскочил и схватил неизвестного за руку. По-видимому, боцман сделал это достаточно энергично, так как тот жалобно вскрикнул и торопливо залепетал:
- Огайо!.. Огайо!..
- Японец, - выпалил Бакута. - Я их, закрыв глаза, узнаю. «Огайо» - это на их языке «здравствуйте».
Быстро светало. В фиолетовом воздухе, краснеющем от еще скрытого за океаном солнца, моряки уже четко видели своего странного гостя. Это был низкорослый костлявый японец с тонкими искривленными ногами. Повязка из синей материи обтягивала его бедра. Маленькими ладонями сухощавых рук он беспрестанно растирал свою мокрую грудь. Он сидел, точно во сне, закрыв глаза, и только движения его рук указывали на то, что он бодрствовал. Через несколько минут, когда взошло солнце, японец перестал растирать грудь и открыл глаза. И мигом преобразилось его лицо. Сверкающие черные прищуренные глаза скользнули по сидящим в шлюпке. Маленькое лицо сморщилось, и вдруг японец улыбнулся.
- По моему соображению, - сказал боцман, - этот человек, как и мы, спасается с аварийного судна. Кушай, - указал он ночному гостю на черепаху. - Мало-мало кушай - ваша любит черепаху…
Японец отказался, и когда боцман обиженно спрятал мясо, он встал и, к удивлению Головина, принялся убирать парус.
- К чему это он? - спросил Бакута, очевидно ожидая приказаний штурмана.
- Не мешайте, - внимательно следя за движениями японца, сказал Головин. - Посмотрим, что будет дальше.
Ловко и аккуратно свернув парус и сложив его под банкой, японец взялся за весла, знаком приглашая друзей сделать то же самое. Когда моряки подняли весла, японец перебежал на корму, сел у руля и повернул шлюпку.
Не возражая ему, друзья гребли, ожидая, что в конце концов он разъяснит свое поведение. Но не прошло и часа после восхода солнца, как на юге показалась синяя полоса земли. Очень скоро шлюпка пристала к скалистому берегу.
- Хелло! - раздалось за спиной Головина.
Моряки, вытаскивавшие шлюпку на берег, не заметили, как к ним подошли двое людей. Один из пришедших, обратившийся к морякам, был высокий, худощавый белокурый европеец с длинным, бледным лицом. В стороне от всех остановился пожилой тучный японец в белом тропическом костюме. В то время как европеец пожимал прибывшим руки, японец раскланивался, не двигаясь с места, и его равнодушное лицо ничего не выражало.
- Поздравляю вас, - сказал по-английски европеец. - Судя по всему, вы испытали немало лишений. Извините, я не осведомился - говорите ли вы по-английски?- спросил он Бакуту.
- Литль, - с готовностью ответил боцман, но больше он не нашел слов и смущенно спрятался за спину штурмана.
- Я говорю по-английски, - поспешил заявить Головин. - Благодарю вас. Мы - моряки с погибшего советского парохода «Звезда Советов».
- Во всяком случае, - сказал европеец, - прежде всего вам следует отдохнуть и прийти в себя.
Отвыкшие от движения моряки, шатаясь, с трудом поспевали за быстро шедшим впереди человеком.
Груды больших, точно отшлифованных камней - вот все, что они увидали на своем пути. Бурый холм и одинокая скала скрывали панораму острова. Вскоре перед холмом открылась сложенная из камней хижина. Европеец, нагнувшись, вошел в нее, и друзья, последовав за ним, очутились в полутемном помещении, откуда ступени вели в пещеру.
На земле лежало несколько циновок, и островитянин, зажигая масляный светильник, торопливо сказал:
- К сожалению, больших удобств мы вам не можем предоставить. Располагайтесь. Впоследствии вы устроитесь удобней. Сейчас к вам явится доктор.
Вскоре действительно пришел доктор японец. Он выслушал моряков и предписал им полный покой.
Вслед за доктором в пещеру пришел солдат со свертком одежды. Нине достался широкий цветистый мужской халат.
Пожелав друзьям отдыха и покоя, европеец откланялся и ушел, с готовностью записав, со слов Головина, радиограмму в Москву с сообщением об их спасении.
…Ночью, когда товарищи заснули, Головин почувствовал странное беспокойство. Вспоминая минувший день, он терялся в догадках. Остров обитаем. Но отчего их поместили в пещере? Почему в разговоре европеец не назвал себя, а японец, неотступно следовавший за ним, все время молчал? Беспокойные мысли штурмана прервал Бакута. Боцман, кряхтя, поднялся с циновки и направился к выходу.
- Пойду погляжу, куда это мы попали, - сказал он Головину. - В один момент узнаю, что это за остров.
Бакута ушел. Но не более чем через полминуты он вернулся обратно.
- Не пускают, - растерянно и с досадой сообщил он. - Наверху японец… с винтовкой.
- Очевидно, - попробовал успокоить его Головин, - по предписанию врача мы должны лежать.
- Лежать? - запротестовал боцман. - Да я в жизни не знал, что такое лазарет. Я здоров, как дьявол.
Утихомирив Бакуту, штурман с еще большей тревогой принялся обдумывать происходящее. «Вход охраняется солдатами. Что бы это могло означать?..»
В течение двух дней моряки, совершенно не нуждавшиеся в лечении, оставались в пещере. Лишь ночью поодиночке их выводили на воздух, но под присмотром, и разрешали быть наверху не более пяти минут.
Перед их глазами чернели пустынные каменные валуны, вблизи за скалой тихо плескался океан. Часовой, не сводя глаз с моряков, держал ружье на изготовку. Головин был вне себя, не находя объяснения этим загадочным обстоятельствам. По утрам в пещеру заходил бледный европеец; он на другой же день заявил, что телеграмма во Владивосток послана, но ответ еще не получен. Тягостное недоумение Головина росло с каждым часом. Он понимал, что жители острова ставят у пещеры часовых вовсе не для того, чтобы охранять их здоровье и покой. Но штурман по-прежнему для видимости оставался безразличным, не переставая мучительно доискиваться причины странного гостеприимства, похожего на плен.
На третий день при очередном посещении европейца Головин задал ему несколько прямых вопросов, но, как и прежде, получил уклончивый ответ.
- Когда мы сможем выйти на воздух? - сдержанно спросил Головин. - Мы чувствуем себя великолепно.
- Как только разрешит врач.
- До сих пор вы не сказали нам, где мы находимся. Это по меньшей мере удивительно…
- Врач надеется…
