На его руках лежал Александр Великий. Мумия все еще была покрыта слоем льда. С какими только дикими ритуалами норманны хотели принести в жертву своим богам величайшего полководца? — с возмущением подумал Абдулла, проводя рукой по твердому замерзшему лицу полководца.
Он собирался просто сбежать вниз с горы, да попал в облако пара. Ни норманны, ни Бонус его не преследовали, теперь Александр принадлежал только ему одному, как вдруг дорогу вниз преградила трещина в скале, непреодолимая расщелина, выплывшая из тумана прямо у него под ногами. Оставался только путь назад, на гору.
Араб выругался по-своему, и тут впервые — возможно, от усталости — ощутил, как холод больно впивается в кожу. Он, привыкший к пустынному климату, в своем белом одеянии на этой высоте был просто беззащитен перед морозом. Если он сейчас же не спустится по склону, то вскоре либо замерзнет насмерть, либо сгорит на этой горе.
Наконец он добрался до какой-то не очень глубокой впадины в земле. Это был небольшой кратер, в котором поместился бы разве что дом какого-нибудь крестьянина. На дне лежали камни, и теплый пар пробивался из щели в земле. Вот здесь он спрячется и переждет: даже специально преследуя его, норманны не станут, конечно же, искать наместника халифа на дне кратера.
Спотыкаясь, он спустился к большому валуну и присел на него. Теплый пар тут же стал ласкать замерзшее тело Абдуллы. Но даже сейчас, греясь, он не мог оторвать взгляда от похожей на призрак небольшой фигуры на своих руках, пытаясь высмотреть те тонкие черты, которыми был известен Александр при жизни. Он склонился над мумией, и почва под его ногами задрожала. А где-то позади шипение пара превратилось в грозное животное урчание.
Но Абдулла знал: Александр Великий, повелитель мира, защитит его!
Глава 37
Сицилия, Этна
Поток лавы шумным валом спускался с вершины горы к побережью. Деревья и кусты, оказавшиеся на его пути, загорались и исчезали в пламени. Он уже выгрыз ров в земле и теперь собрался поджечь море.
— Жар не доберется до нас, потухнет, — предсказывал Штайн. — Море сильнее.
— Надеюсь, что он прав, — обреченно обронил Дариос, обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу.
— Если вы спросите меня, то я скажу, что нам нужно бежать отсюда, — вставил свое слово Грид Скрежещущий Зубами.
— И оставить в этом аду Альрика, Ингвара, Яа, Магнуса и Джамиля? — Килиан покачал головой. — Никогда!
— Да и не уйдем мы далеко, — показал Эриос на оба дау. Арабские корабли все еще блокировали выход из бухты. Их экипажи были построены и стояли на палубах, держа наготове стрелы и луки.
— Если они не пропустят наш корабль, значит, придется выбираться отсюда вплавь! — не сдержался Дариос. Лицо византийца было искажено ужасом.
Эриос перегнулся через борт корабля и крикнул арабам:
— Не будьте дураками! Вы сгорите точно так же, как и мы.
Никто не ответил ему. Вместо этого с побережья раздались крики. Это был громогласный Яа, обладающий басом, перекрикивающим гул вулкана. Между горящими деревьями и кустами появилась вся группа: лица Ингвара, Магнуса и Джамиля были покрыты шрамами и царапинами, одежда изорвана, волосы обгорели. На руках у Яа лежал Альрик, бледный, как жемчужина.
— С этой минуты, — сурово понизил голос Килиан, — я не знаю, что ужаснее: поток лавы и ожидание того, что будешь зажарен живьем, или видеть нашего кендтманна в таком состоянии.
Альрика внесли на борт. Его дыхание стало частым до предела, веки подрагивали.
Подталкивая товарищей, Ингвар не своим голосом выкрикивал команды. Дариос и Эриос поспешно принесли ему воду и чистую льняную ткань, и Ингвар принялся обрабатывать раны отца.
— Пустите меня к рулю, — хрипло скомандовал Альрик. — Поднять якорные камни!
Но Ингвар не обращал внимания: старый норманн боролся против безумного араба, коварного венета и горящей горы — с ядом в жилах! По дороге к побережью Альрик успел кое-что рассказать об этом.
— «Висундур» будет стоять на якоре, пока ты не поправишься, — твердо ответил Ингвар.
— Поднять якоря, я сказал! — Альрик тщетно пытался встать.
— Наверное, он прав, — вздохнул Дариос. — Если мы не уберемся отсюда поскорее, нас просто поглотит поток лавы.
Между тем огненный вал уже достиг побережья. Настал момент истины — кто сильнее: море или вулкан?
Когда красные кончики пальцев лавы прикоснулись к зеленому прибою, раздалось шипение тысяч змей. Закипела битва двух стихий — испарения внутренностей земли донеслись до «Висундура»! Моряки закашлялись и стали затыкать себе рты и носы.
— Вот видите, — торжествовал Штайн, — лава просто исчезает. Море сильнее!
И действительно, прибой проглотил первые ручейки лавы с равнодушием слепого гиганта. Но лава продвинулась дальше и уже во всю свою ширину достигла моря. Столкновение жары и холода распахнуло врата ада.
Раздался взрыв. Затем треск и пыхтение. Пар, который уже при первом соприкосновении стихий поднялся плотными облаками, усилился, и из него образовалась туча — сначала величиной с корабль, потом — как дворец, наконец — как целая гора, из которой доносился адский шум, вылетали горящие плевки и камни. Большинство из них с шипением исчезало в море, некоторые же падали на прибрежную полосу, оставляя после себя дымящиеся кратеры. Эта битва огня и воды получала все новую и новую пищу, потому что ни море не отступало назад, ни поток лавы не прекращался.
Наконец раскаленные камни стали падать на «Висундур». Первые же обломки пробили парус и с шипением приземлились на палубе, немедленно обугливая дерево корабля в месте своего падения. На парусе затанцевали языки пламени и тут же начали жадно пожирать материю.
В приказах Ингвара уже не было необходимости, все было очевидно. На палубу немедленно были опрокинуты бочки с запасами пресной воды, под потоком которой горящие камни стали трещать и раскалываться на части, однако изнутри каждого камня снова вырывалось пламя, словно ничего и не произошло.
Еще один обломок скалы попал в нос корабля, языки пламени стали подниматься вверх по голове дракона.
— Ингвар! — Трехпалая рука Альрика вцепилась в руку сына. — Уведи экипаж в безопасное место!
Ингвар быстро оглядел побережье. Повсюду бушевала лава в битве с морем. Искать спасения в воде было тоже невозможно, спасением мог стать лишь выход в открытое море, мимо лучников, — только теперь между «Висундуром» и оперенной смертью не будет ни строительных лесов, ни какой-либо другой преграды.
— На весла! — прокричал Ингвар во все горло. Нерешительность покинула его голос. — Или выйдем на просторы моря, или уйдем в него — и так и так будем свободны!
Когда «Висундур» начал движение, огонь уже охватил весь нос корабля. Из пасти дракона вырывался дым, деревянную чешую и крылья лизали языки пламени. Но корабль еще был полон сил.
На арабских дау лучники натянули тетивы своего оружия. И тут крик прорезал слух всех на борту. На одну из скамеек для гребцов упал раскаленный камень. Раненый Грид лежал на полу, в борту зияла пробоина. Хлынувшая на палубу вода начала тушить огонь.
Яа с Джамилем оттащили раненого в сторону.
— Грести! — кричал Ингвар. — Вперед!
Хотя сколько времени они смогут продержаться на воде с такой пробоиной, он не знал. Но лучше уж их заберет к себе море-великан, чем поглотит гора огня или пронзят арабские стрелы! Если уж им суждено утонуть, так только вместе и среди зеленых волн широкого моря!
— «Висундур», хо! — вдруг разнесся клич над водной гладью и заскакал по воде, как блоха, ничтожно малый, но полный жизни.
— Бьор! — тяжело дыша, выдавил из себя Альрик.
Одним прыжком Ингвар оказался на носу. На другом конце бухты показался корабль. Что-то несуразное было в том, как он со своими до смешного высокими бортами прокладывал путь в водах прибоя. И тем не менее он обладал своеобразной элегантностью, а его прямой парус был до предела наполнен ветром.
