— Боцман, выловить вымпел! — скомандовал вахтенный.
Боцман бросил за борт сетку-ловушку, ловко поймал вымпел и вытащил на палубу. Вымпел отнесли командиру. Вахтенный начальник отвинтил крышку трубки и вытащил записку:
«Нашли «Колумб» в сто тридцать восьмом квадрате. Куре зюйд-ост 35. По курсу в сто семнадцатом квадрате подозрительно ведет себя пароход «Кайман»… Предполагаем — ждет шхуну. На «Колумбе» заметили четырех. Один — Марко Завирюха. Чтобы не задерживать корабль, сбрасываем вымпел. Идем вслед за «Колумбом». Петимко».
— Штурман, курс на «Колумб», рассчитывайте на скорость шхуны пять миль в час! — распорядился командир. Потом обернулся к комиссару: — Вы понимаете, если мы не догоним «Колумб», пленники перейдут на «Кайман»… и мы не сможем их взять. Они в нейтральных водах. Эх!.. Да, пойдите к пассажирам и подготовьте их. Скажите, что летчики видели Марка. Но скажите не сразу, не то очень взволнуется мать.
У Марка подкашивались ноги, деревенели руки. Всю ночь простоял он у руля, не отдохнув ни минуты. Кроме утомления, давал себя знать и холод. Дождь промочил и пленных рыбаков и захватчиков, но пираты выжали свою одежду, часть которой к тому же была непромокаемой, а пленные оставались мокрыми на ветру и, несмотря на август, посинели от холода. Моторист и юнга просили разрешения переодеться, но захватчики не разрешили — они знали, что через несколько часов пленные им уже не будут нужны. Ни Левко, ни Марко до сих пор не понимали, куда спешат пираты, и все оглядывались, ожидая появления какого-нибудь судна, чтобы привлечь его внимание. Но море оставалось таким же безлюдным, корабли и пароходы не показывались ни вблизи, ни вдали. Из планов нападения на одного из захватчиков также ничего не выходило. Пират и шпион вели себя крайне осторожно. А к утру такое нападение стало невозможным — юнга почувствовал, что у него уже нет сил, необходимых для борьбы, да и дневной свет позволял захватчикам контролировать каждое движение пленных.
Впрочем, Марко и Левко могли быть довольны тем, что значительно затормозили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова очутилась вблизи Лебединого острова. В этом их убеждал свет маяка. А если бы им стали известны еще и результаты утренних вычислений рыжего, они почувствовали бы полное удовлетворение. Во всяком случае, они заметили, как хмурятся лица захватчиков.
И в самом деле, пираты нервничали. Из-за этого шквала (как они думали) «Колумб» отнесло назад, а теперь выяснилось, что скорость шхуны вообще ничтожна и она не успеет своевременно прибыть к назначенному месту. Они опаздывали на полтора — два часа. Вряд ли пароход задержится на такое время. Перспектива остаться с этой шхуной в море еще на сутки была мало привлекательна. Все же они спешили на условленное место, как пассажир, опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что состав прибыл несвоевременно или задержался.
Одна вещь на шхуне одинаково, хотя и по разным причинам, волновала, раздражала и сердила захватчиков и пленных: это была рубка и люди в ней. Левко волновался за судьбу раненого Очерета, не зная, что дело было значительно сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся изнутри. Шкипера в рубку переносил он и, зная серьезность его ранения, беспокоился, не умер ли Стах, после того как из последних, может быть, сил запер изнутри дверь.
Марко злился, что ночью Андрий Камбала не сумел выйти из рубки и напасть на захватчиков. Последние тоже поглядывали на рубку, но не отваживались на решительные меры против ее обитателей. Наутро заметили, что иллюминатор также задраен изнутри. Раненый или раненые заперлись и не проявляли желания показаться на палубе. Пираты даже были рады этому — хлопот меньше, — но в то же время они и беспокоились: ведь кто знает, что могут натворить люди, когда они не связаны и не чувствуют у своего виска дула револьвера.
Анч несколько раз пробовал подслушивать у дверей рубки. Иногда казалось, что оттуда доносится шорох и даже звук голоса, но трескотня мотора мешала. Раза два Анч стучал в дверь, но никто не отвечал.
Когда он в последний раз пытался подслушать раненых, стоя у рубки, его внимание привлек шум, показавшийся очень знакомым. Но шум исходил не из рубки. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо к ним с моря приближался самолет. Он летел низко, и через минуту летчик мог уже увидеть название шхуны и, главное, узнать, что делается на ее палубе.
Шпион сообразил, что надо немедленно создать впечатление, будто на судне все в порядке. Он хотел было заставить пленных поднять вверх радостные лица и приветствовать летчиков взмахами рук, но, посмотрев на моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил проявить абсолютное равнодушие. Приказал пирату подойти к мотористу, а сам стал за спиной юнги.
Шпион очень хорошо владел собою во всех случаях жизни, но, прочитав название самолета, изменился в лице. Он прекрасно помнил, как позавчера с палубы лодки подстрелили самолет с этим названием, и считал его погибшим. Заметив, что юнга смотрит вверх, он зашипел на него, и Марко опустил голову. Волна радости залила юношу — он узнал не только машину, но и людей на ней.
Марко был уверен, что и его узнали, и потому предполагал, что «Разведчик рыбы» может сесть на воду вблизи шхуны. Это встревожило юнгу. Пираты могли обстрелять летчиков из револьверов. И Марко решил предупредить Бариля и Петимка об опасности. С секунды на секунду он ожидал посадки самолета, прислушиваясь к звучанию мотора. Но вскоре ему пришлось разочароваться. Шпион отошел от Марка, и юноша поднял голову: самолет исчезал вдали. Осталась одна надежда: что летчики расскажут на острове, где они в последний раз видели «Колумб» и кого заметили на нем.
Самолет встревожил захватчиков. Когда Анч сообщил своему товарищу название машины, тот насупился. Марко, наблюдая за ними, убедился, что «Разведчик рыбы» нагнал на них страху. К сожалению, юноша не понимал их разговора.
Но вскоре пираты стали успокаиваться. Во-первых, это мог быть другой самолет с таким же названием. А если это даже тот самый, все равно летчики не могли их узнать, а пребывание здесь «Колумба» не должно их удивить. Если самолет ищет здесь рыбу, то почему же не очутиться на этом же месте рыбачьей шхуне? Впрочем, последнее предположение наводило на мысль, что здесь вообще могли встретиться рыбачьи суда. А встреча с ними, особенно если шхуне придется ждать парохода целые сутки, не предвещала ничего приятного. «Колумб» могли узнать и подойти к нему хотя бы для того, чтобы перекинуться несколькими словами со знакомыми.
