Хуан положил винтовку на землю и, поднявшись на ноги, сделал вид, будто застегивает «молнию» на брюках, словно справлял в лесу малую нужду. Эта уловка обычно снижала настороженность противника. Теперь он видел: это действительно рация и парни – не случайные туристы, а патруль охраны Бахара. Кабрильо проклял свое невезение: ведь независимо от исхода их план нарушен.
Когда патрульные приблизились, он увидел, что у обоих смуглые лица, густые брови и черные волосы. Один указал на Кабрильо, потом махнул ему рукой, словно прогоняя.
– Есть проблема? – спросил он по-испански, сомневаясь, что французский язык для кого-то из них родной.
– Ты уходить, – сказал один и указал в дальнюю сторону долины.
– Allez[19], – буркнул другой. Его сильный акцент подтвердил правоту Кабрильо.
– Эй, дружок, в чем дело? – Линда Росс, появившись из леса, держалась как заблудившаяся туристка.
Оба охранника повернулись к ней. Кабрильо прыгнул. Саданул ребром ладони по запястью того, кто держал рацию, отчего она отлетела, и тут же изо всей силы ударил другого в челюсть. Когда тот упал на землю, закатив глаза, его партнер оправился и полез под куртку за оружием.
Линда достала его в прыжке. Ударила высоко между плечами, используя свою значительную инерцию и не столь уже значительный вес, чтобы повалить его в грязь. Схватила попавшийся под руку камень величиной с кулак и врезала патрульному по виску.
Через несколько секунд оба потерявших сознание патрульных получили уколы снотворного, обеспечивающего сон на двадцать четыре часа. Им заткнули рты, связали по рукам и ногам. Хуан взял их рацию, а пистолеты бросил в реку. Патрульных уложили под упавшим деревом и забросали обрубленными сучьями так, что их не стало видно.
– В шахте насторожатся, когда не получат от них сообщений, – заметил Макс.
Кабрильо понимал это. Он расслабил пальцы, чтобы слегка умерить боль, и снял чехол со штурмовой винтовки. Поручил Эдди связаться с Линком и его командой, сообщить, что график нарушен и нужно быть готовыми к чему угодно. Линкольн ответил двойным пощелкиванием по микрофону.
Они продолжали идти вдоль берега реки в поисках бункера или хотя бы дота, но и вели наблюдение, не появятся ли другие патрули. Прошли четверть километра, и Макс издал странный птичий свист. Он находился на середине склона. Хуан, подойдя, увидел то, что французы называет «cloche», или «колокол».
Это была бронированная пулеметная башенка с бойницами, дающими пулеметчикам широкое поле для ведения огня. К сожалению, броня была слишком толстой, чтобы ее вскрыть, а бойницы слишком маленькими, чтобы их расширить. Стояла башенка на грязном, с ржавыми потеками бетонном основании. Она была такой старой, что, казалось, слилась с лесом.
– Раз есть одна, – пробормотал Хенли, – должны быть еще.
И действительно, они нашли еще два дота до того, как наткнулись на бункер. Вход в него представлял собой две толстые металлические двери в бетонной раме, выступающие из склона холма будто ворота в землю. Над дверями виднелись поблекшие, написанные карандашом цифры, которыми это сооружение обозначалось. Остатки дороги, некогда ведшей к бункеру, были едва различимы, но при небольшом воображении можно было увидеть, что она поднимается над краем холма и переваливает через него.
Двери были заварены грубым швом, шедшим сверху донизу.
– Всем рассредоточиться и вести наблюдение, – приказал Кабрильо. – Макс, принимайся за дело.
Хенли поставил рюкзак на землю у дверей и стал рыться в нем, а остальные члены команды заняли позиции для наблюдения, не появятся ли еще патрули. Макс обмазал похожей на замазку массой сварной шов, накладывая ее ровно столько, чтобы расплавить металл. Действовал быстро, минуты через две закончил работу и установил детонатор.
– Готово, – сообщил он по рации.
– Осмотреть периметр и доложить обстановку, – приказал Кабрильо.
Создаваемый химической реакций дым явно будет заметен, поэтому важно, чтобы вокруг никого не было. На это ушло четверть часа, но он почувствовал облегчение, узнав, что они там одни.
Когда поступило последнее донесение, он приказал Максу сжигать шов.
С шипением и ярким, как солнце, пламенем гипертермическая смесь въедалась в шов. Расплавленный металл потек вниз каплями, быстро превратившимися в поток. Едкий белый дым, густой, как сахарная вата, клубился над входом в бункер, но дующий по долине ветер относил его от шахты «Альбатрос», находящейся в миле вниз по течению. Когда все кончилось, шов светился красным.
Макс был готов к этому и обрызгал его жидким азотом из машинного отделения «Орегона», который припас в вакуумной фляжке. Металл был еще горячим, но в толстых перчатках сварщика Макс без опаски коснулся его. Правая дверь душераздирающе заскрипела, когда он раскрыл ее, и из земли пахнуло влажным холодом. За дверью оказалась белая бетонная стена и непроглядная тьма.
– Вход открыт, – сообщил он.
Члены команды подбежали трусцой. Кабрильо – последним.
– Хорошая работа.
– Разве были сомнения? – Макс поднял мясистые руки напоказ остальным. – Ничто, сделанное человеком, не может им противостоять.
– Да, да, да. Пошли.
Едва Хуан собрался шагнуть через порог, рация патрульных запищала, затем послышался голос:
– Малик, есть о чем докладывать? – спросил кто-то по-арабски.
Кабрильо нажал кнопку ответа.
– Не о чем.
– Почему не позвонил в назначенное время?
– Желудок не в порядке, – ответил Хуан.
– Покажись врачу через час, после смены.
– Обязательно. Связь окончена. – И отбросил рацию. – Через час они узнают, что мы здесь. Давайте используем это время. Линк, слышишь меня?
– Говори.
– Через шестьдесят минут поджигай.
– Понял.
Кабрильо мог только надеяться, что к этому времени они доберутся до шахты, иначе все окажется впустую. А потом начнется вторая часть операции, та, о которой Макд сообщил по секрету после возвращения из Монте-Карло. Это было нечто выходящее за рамки закона, но выгоды брали над осторожностью верх. Он проклял имя Оверхолта и повел людей внутрь.
Отойдя всего на несколько метров от входа, который сумели частично закрыть, члены команды надели на голову шахтерские галогенные лампы. Внутри крепости было пусто, жутковато: голые бетонные стены, пол и потолок. После первых же шагов стало ясно: оттуда вынесли все: возможно, немцы еще во время войны. Они проходили по бесчисленным помещениям, о назначении которых можно было только догадываться, и обнаруживали лестницы, поднимающиеся к пулеметным башенкам, которые видели раньше.
