Ознакомительная версия.
— Невидимый лоцман благотворным образом водил наш шлюп, и, к счастью, буря настала тогда, когда мы уже вышли из льдов, — говорил в кают-компании Фаддей Фаддеевич на банкете, посвященном избавлению от гибели в бурю после ее окончания. — В противном случае ни человеческое благоразумие, ни искусство, ни опытность не спасли бы нас от погибели.
А уже в адмиральской каюте с глазу на глаз с Андреем Петровичем доверительно сказал, что если бы не спустили пушки вниз, то шлюп бы непременно погиб, перевернувшись вверх килем, от ударов огромных волн.
— Так давай, Андрюша, выпьем по маленькой за твою светлую голову и за мою расторопность!
* * *
К вечеру прошли мимо огромного айсберга длиной и шириной до десяти миль с отвесными краями и высотой над уровнем моря от 100 до 120 футов.
А за ужином Фаддей Фаддеевич удивил Андрея Петровича.
— Я тут произвел некоторые расчеты и был крайне удивлен их результатами. Вот смотри, Андрюша, — и он разложил на столе листки, испещренные колонками цифр. — Приняв айсберг, который мы недавно прошли, за правильный параллелепипед с высотой надводной части в 110 футов (35 метров), я рассчитал объем воды, который можно было бы получить, растопив его. Оказалось, что этой воды было бы достаточно для снабжения жителей четырех частей света численностью 845 миллионов человек в течение более 22 лет, полагая, что на каждого жителя придется по одному ведру воды в день!
Андрей Петрович задумчиво перебрал листки.
— А ты уверен в правильности расчетов?
— Я и сам не поверил этому и проверил их, но все оказалось именно так. Ведь из этого следует, что мореплаватели в странах холодных никогда не смогут жаловаться на недостаток в пресной воде.
Андрей Петрович достал из книжного шкафа отчет о втором плавании капитана Кука и открыл его в месте, отмеченном одной из закладок.
— Ты, Фаддей, конечно, читал об этом, но я напомню. Натуралист Форстер, спутник Кука, пишет: «Многие из нас почувствовали разные простудные болезни, жестокую головную боль, у иных распухли железы и сделался сильный кашель, что, конечно, происходило от употребления в пище растаянного льда». Так что не все так просто, как кажется.
— Ты прав, я знал об этом. Поэтому-то мы и минули сих напастей, ибо весьма редко пили воду из растопленного льда, а употребляли ее только на варение пищи, на приготовление пунша, чая, пива из спрюйсовой[52] эссенции и, таким образом, сколько возможно сберегали пресную воду, на берегах налитую, которую употребляли единственно в питье. При всем том, однако же, нередко некоторые матросы пили воду и из растопленного льда, так как за этим усмотреть трудно, но худых последствий они не чувствовали.
— Я очень рад за тебя, Фаддей, — ты действительно толковый и заботливый капитан.
* * *
При подходе к Южному полярному кругу оказались среди множества айсбергов, и приходилось непрестанно менять курс, проходя между ними. В полдень старший офицер по просьбе Андрея Петровича организовал их подсчет. В виду оказалось одновременно 148 айсбергов, однако в 6 часов вечера в виду осталось только пятьдесят восемь.
В половине восьмого часа вечера 13 декабря в четвертый раз за все время плавания пересекли Южный полярный круг. Все были в надежде вскоре увидеть долгожданный берег Южного материка.
На следующий день, пробираясь между грядами ледяных полей, которые располагались параллельно друг другу, Фаддей Фаддеевич полагал, что они должны кончиться, но вместо этого поля час от часу все более и более сжимались. Встречались только узкие проходы между ними, наполненные мелким плавающим льдом, через которые с большим трудом и осторожностью проходили.
Наконец, в 3 часа пополудни ледяные поля сомкнулись окончательно и преградили путь шлюпам во все стороны, кроме севера. Продвинуться далее к югу и востоку не было возможности более, чем на полмили. И Беллинсгаузен, скрепя сердце, повернул шлюпы на север. Еще одна попытка пробиться на юг окончилась неудачей.
* * *
Всю ночь 18 декабря шли в густом тумане, и все матросы и офицеры не спали, находясь на верхней палубе в немедленной готовности к действию. В четыре часа послышался сильный и близкий рев буруна, а так как ветер в это время почти стих, то судно, по инерции, судя по всему, приближалось к буруну. Поэтому капитан приказал взять паруса на гитовы и спустить гребные суда на воду для буксировки шлюпа.
— Прошу вас, Иван Иванович, руководить буксировкой с одной из шлюпок по вашему усмотрению, — обратился Фаддей Фаддеевич к старшему офицеру.
Вскоре показался айсберг, который то темнел, то вовсе скрывался из вида, и близость к нему можно было определить только на слух по реву буруна. Через полтора долгих часа на буксире гребных судов прошли айсберг, о пещеры в котором разбивалась зыбь, производя ужасный рев, но не избавились от опасности, так как шлюп прижало к другому, находившемуся поблизости. Капитан решил буксироваться и дальше, чтобы пройти и этот айсберг, продолжая каждые полчаса палить из карронады для уведомления о себе «Мирного», но тот не отвечал на сигналы флагмана.
Во время прохода у последнего айсберга при очередном выстреле услышали страшный грохот обрушающегося льда.
— Видимо, ледяная громада уже была готова к разрушению, — предположил Андрей Петрович, — и сотрясения, вызванного выстрелом пушки, было достаточно для ниспровержения огромной массы льда.
Капитан тут же послал рассыльного узнать у канониров, был ли выстрел с ядром или без оного. Прибежавший артиллерийский унтер-офицер доложил, что выстрел был без ядра, то есть более тихий.
— Вы совершенно правы, Андрей Петрович! Оказалось достаточно легкого сотрясения воздуха, чтобы айсберг разрушился, — заключил Фаддей Фаддеевич. — Я, между прочим, заметил, что во время туманов нам чаще случалось слышать падение в воду льдов с высот айсбергов.
— И потому можно сделать заключение, что туман способствует уменьшению плотности льда, точно так же, как он «съедает» снежные сугробы у нас на родине, — закончил мысль капитана ученый.
В это время с юга задул тихий ветер, и гребные суда были подняты на борт шлюпа. Капитан молча пожал руку старшему офицеру.
— Южный ветер разгонит туман, Фаддей Фаддеевич, — убежденно заверил Андрей Петрович.
— Дай-то Бог, да поскорее бы! — как заклинание произнес капитан, измученный треволнениями бессонной ночи.
* * *
Друзья, прикорнув некоторое время не раздеваясь, обедали в адмиральской каюте, как вдруг шлюп закачался. Выбежав наверх, увидели величественное и в то же время ужасное зрелище: перед ними был только один узкий и длинный проход между стесненными громадами двух айсбергов с отвесными стенками. Первый из них был так высок, что отнял ветер даже у самых верхних парусов. Матрос, бывший в это время на салинге грот-мачты, рассказывал, что айсберг был многим выше верхушки мачты.
Ознакомительная версия.
