не останется ни души, кроме шести мальчиков, наших сторожей, и двух старух, следящих за нами. Освобождайте руки и уходите. Ваши ружья в хижине вождя. Над её дверью большие рога быка. Лошади в хлеву, соседнем с коровьим хлевом. Мы тоже будем готовы. Я подарками подкуплю девушку, доставившую вам записку. Дальнейший план придумай ты, Ганс. То, что я сообщаю тебе, безусловно верно: мне рассказала это все та же девушка.
— Так вот что означал ком грязи! — удивился Виктор. — Эх, Бернард, никуда, брат, мы не годимся! Ганс — другое дело, он родился, чтобы руководить. Из чего, Ганс, ты заключил, что в грязи было что-нибудь?
— Мне показалось, что лицо этой девушки совсем не злое. Более того, я внимательно следил за ней: она все время разыгрывала роль. Вот она опять идет.
Действительно, молодая дикарка опять подошла к двери и с хохотом бросила в пленников таким же комком грязи. Она сделала вид, что подобрала его с земли. В нем была другая записка, следующего содержания: «Кроме трех ассагаев, я не могу прислать вам никакого оружия. Вскоре после заката их воткнут между прутьями хижины. Улучите минуту и быстро, так, чтобы не заметили, возьмите их. Ехать нужно сперва на север. Да поможет нам Бог».
Пленники думали, что солнце не скроется никогда. Тревожно следили они за длинными тенями, пока, наконец, не начало смеркаться. По их мнению, не прошло и часа, как девушка, приносившая записки, снова подошла к хижине, где сидели Ганс и его друзья. Делая вид, словно она занята чем-то, она запела дикую песню. Голландцы, ожидавшие какого-нибудь сигнала, услышали несколько раз подряд голландское слово «loop» (уходите, бегите); она повторяла это слово в виде припева.
— Значит, пора уходить, — сказал Ганс. — Этому научила ее Катерина. Бернард, отвори тихонько дверь и посмотри на двор. Кажется, мальчики разговаривают с девушкой. — Бернард осторожно отворил дверь, и шепотом сказал товарищам, что никого нет.
— Вопрос идет о жизни и спасении несчастных девушек, — сказал Ганс. — Идем скорее, но без шума. Сперва за ружьями, потом отыщем лошадей и уже только тогда возьмем Катерину. В путь!
Первым из хижины выбрался Бернард. Ее дверь была так низка, что приходилось ползти на четвереньках. За ним вылез Виктор, потом Ганс, который не забыл закрыть за собою дверь. Они направились прямо к той хижине, где думали найти ружья; Ганс, отворив дверь, первый вошел в хижину. В ней было так темно, что нельзя было ничего увидеть. Едва Ганс остановился и, желая нащупать стену, протянул руку, как его схватила чья-то рука. Он стиснул встреченную руку с такой силою, какая возможна лишь у человека, сознающего, что жизнь или смерть нескольких людей зависит от самых пустяков. Но не успел он схватить за горло врага, как знакомый голос шепнул:
— Это я, Ганс. Вот ваши ружья.
В это время вошли Бернард и Виктор. Сперва они испугались, но потом, видя, что Ганс с кем-то разговаривает, обрадовались. Катерина, освободившись из рук жениха, державшего ее так крепко, словно в его руках был враг, объяснила ему, как и куда, по ее мнению, нужно бы бежать.
— Нам следует сейчас же уйти из этой хижины и пробраться за околицу, находящуюся позади нее. Каждый из вас должен накинуть на себя одеяло и прикрыть шляпы. В темноте, в особенности издали, вас не отличат от кафров. Лошадей мы отведем подальше, и лишь потом сядем на них. Нужно держаться к северу, в противоположную сторону от врага, где нас схватили сегодня утром. Все воины направились к югу, и мы не встретим их. Хорошо, Ганс?
— Хорошо, идем, — ответил Ганс. — Постой, дай ощупать, здесь ли моя пороховница и пули? Здесь, все в порядке. Возьми мое ружье, Бернард, а я поведу Катерину.
Немногие оставшиеся в деревне дикари готовили себе ужин, и голландцам, закутанным в одеяла, удалось незаметно выбраться из хижины. В ее задней стене было достаточно большое отверстие, и Ганс через несколько минут вышел вместе с Катериной за околицу, где спрятал ее в кустах.
— Теперь у нас впереди самое трудное: увести лошадей, — сказал Ганс. — Кто находится возле них: старики или же молодые?
— Молодые и совсем неопытные, — ответила Катерина.
— Если так, то я употреблю рискованный маневр. Ты, Виктор, если я крикну «выручайте!», беги ко мне; ты же, Бернард, оставайся с Катериной. Если же я свистну, выходя из хлева, идите прямо к реке. Катя, где твоя сестра?
— Она спряталась где-то поблизости; не знаю, где именно. Она должна прийти, когда услышит свисток.
— Позови ее — и за дело!
Виктор и Бернард остались с Катериной, ожидая, чем окончится предприятие Ганса. А он задумал рискованное дело. Ему было известно, что старшие матабили без стеснения командуют молодыми, и что нельзя рассуждать в то время, когда отдаются приказания. Он прислушался к разговору юношей, которые стерегли ту хижину, где сидели пленные, услышал имя вождя деревни. Зная это, он смело, не скрываясь, подошел к хижине, где были лошади. На ходу он громко спросил по-матабильски:
— Вы где?
— Здесь! — ответили два голоса.
— Приказано показать лошадей царю, выведите их. Я должен отвести их, — сказал Ганс, стараясь держаться естественно.
Несмотря на то, что это приказание вызвало удивление, часовые, не смея рассуждать, вошли в конюшню, отвязали лошадей и через узенькие ворота вывели их. Ганс тщательно закутался в одеяло. Когда они вышли, он приказал им:
— Ведите их сюда, за мной.
Когда Ганс вместе с кафрами очутился в нескольких шагах от кустов, где спрятались его товарищи, он остановился и сказал:
— Лошадей оставьте здесь, отсюда я и один доведу. Отправляйтесь домой и смотрите за домашним скотом: вождь поручил вам наблюдать, чтобы к его возвращению все было в порядке.
Ганс, оставшись один, тихонько свистнул. Тотчас же к нему подошли Бернард, Виктор и Катерина с сестрой.
