Ознакомительная версия.
Суббота, 26-е. Этот день начался умеренным ветром и спокойным морем. Во время отлива мы нашли несколько моллюсков, сварили их и съели, отчего у нас разболелись животы. Дэвид Уоррен стал задыхаться, и у него вздулся живот, но вскоре ему стало лучше, и он сказал: «Что-то похожее на соль подступило к моему горлу и стало его душить». Потом большинство из нас отправились на островки, где из дощечек и поддонов мы соорудили плот, уселись на него и, гребя кусками досок, добрались до нашего острова. Здесь мы стали совещаться, что нам строить – плот, достаточно большой для всех нас, или лодку. Но в поддонах сохранилось по три-четыре гвоздя в каждом, кроме того, у нас имелся кусок ствола бамбука, из которого можно было делать шпильки, и мы решили строить лодку.
Воскресенье, 27-е. Мы начали нашу работу, за которую нам не надо извиняться. Мы взяли две доски длиной четырнадцать футов и шириной два с половиной фута и скрепили их вместе – получилось днище лодки. Затем с помощью лекала из коры пальметто вырезали из мангровых деревьев шпангоуты и колена, которые позволили сделать верх лодки шириной в четыре фута. Мы установили шпангоуты на расстоянии, равном ширине ящика из-под гаванских сигар. Корма лодки была квадратной, а скулы сходились под острым углом, так что она была похожа на утюг. Мы успели сделать довольно много, перед тем как вернуться к себе на ночевку, но мистер Брэкет почувствовал себя так плохо, что почти не спал в эту ночь.
Понедельник, 28-е. Мы продолжили работу в большой спешке. У некоторых испанцев были с собой ножи, которые очень пригодились при подгонке шпангоутов. А буравчик, который я случайно нашел на пиратском судне, позволил нам использовать деревянные шпильки. Мы немного воспрянули духом, хотя мысли о воде, воде не выходили у нас из головы. Теперь мы боялись, как бы пираты не вернулись и, узнав о наших планах, не убили нас (хотя до этого мы ждали их возвращения, надеясь, что они привезут с собой воду). Наш труд был очень тяжелым, и испанцы постоянно брюзжали, хотя часто говорили мне: «Не унывай, капитан, американа или испаньола поймает их, и мы поедем и увидим, как их повесят». Закончив работу, мы испекли несколько хлебцев и поняли, что наш рацион, и без того скудный, придется еще сократить. На наветренной стороне отмели мы нашли кое-какие травы, которые испанцы называли испанским чаем. Сварили их. Мы нашли их довольно приятыми на вкус, хотя вода была очень соленой. Эта трава напоминала мяту болотную по виду и вкусу, хотя и не была такой пикантной. Вечером, когда мы сидели вокруг костра, спасаясь от москитов, я увидел в глазах Дэвида Уоррена какой-то стеклянный блеск. Старший помощник сказал ему: «Дэвид, я думаю, что ты к утру умрешь, я вижу на тебе печать смерти». Мне тоже так показалось, и я сказал Дэвиду: «Я думаю, что, скорей всего, мы все скоро умрем, но если кому-то из нас суждено будет выжить, он сможет передать весточку нашим. Если ты хочешь написать своей семье, то сейчас самое время». Он сказал: «У меня есть мать в Сако, откуда я родом, – она дважды вдова, – завтра, если найдется клочок бумаги и карандаш, я ей напишу». Но ему не суждено было увидеть завтрашний день. Ночью у него случился новый приступ удушья, и он вскоре угас без боли и стонов. Ему было всего лишь двадцать шесть лет от роду. Каким тяжелым было для нас зрелище смерти! Нас охватил ужас, ведь смерть коснулась нас своим крылом. Впрочем, многие уже ждали ее как избавления. Что касается меня, то я подумал жене и детях; мне хотелось выжить, если Богу будет угодно это, хоть страшная жажда, голод и истощение почти уничтожили мои самые сокровенные надежды.
Вторник, 29-е. Часть из нас вновь принялась за постройку лодки, а я с мистером Брэкетом отправился на самое высокое место на северной стороне острова. Здесь мы вырыли могилу Уоррену и оградили ее поддонами, думая, что это будет самым подходящим местом для всех нас. Чья очередь будет следующей, мы не знали. Часов в десять утра мы перенесли тело юноши к могиле. За нами шли наши товарищи – сцена, горечь которой невозможно описать. Мы встали вокруг могилы, и я зачитал погребальную молитву из «Семейного молитвенника» преподобного мистера Брукса. Тело было предано земле, а могила накрыта куском доски и песком. Похоронив Уоррена, мы вернулись к работе. Один из испанцев, старик по имени Мануэль, с теплотой относившейся ко мне, как и я к нему, изготовил крест и установил его в головах могилы со словами: «Прими его душу, Христос». И хотя я не верю в какое-либо мистическое влияние креста, я все-таки хочу, чтобы он стоял там всегда. День был очень жарким, наши рты запеклись от жажды, и мы настолько упали духом, что за оставшееся до вечера время мало продвинулись в своей работе. Тем не менее к вечеру нам удалось выковырять паклю из шкаторины старого паруса.
Среда, 30-е. Мы вернулись к работе с той энергией, которая еще оставалась в наших истощенных телах. Этот день стал для нас самым настоящим испытанием, поскольку испанцы и американцы не могли понять намерения друг друга. Будучи по природе вспыльчивыми, испанцы никак не хотели выполнять распоряжения Джозефа, нашего английского товарища по несчастью, который старался разъяснить им наши планы. Они иногда ломали сделанное, а потом тут же все заново переделывали. Тем не менее еще до наступления ночи мы начали конопатить швы кусками твердого мангрового дерева, которым придали форму конопатки, и испытали удовлетворение, увидев уже что-то похожее на лодку.
Четверг, 31-е. Мы продолжили работу: одни конопатили, другие – забивали швы полосками парусины и закрывали их сверху планками, чтобы пакля не вылезала наружу. Найдя подходящий шест для мачты, оставшиеся товарищи принялись делать парус из покрывала и вырезать из досок весла в форме лопаток, которые они при помощи рыболовной лески, нашедшейся у одного из моряков, привязывали к шестам. К трем часам дня лодка была готова, и мы спустили ее на воду. Мы искренне надеялись, что она будет достаточно большой и прочной, чтобы вместить всех нас. Мы сели в нее и поплыли, но были жестоко разочарованы! Неудача стала суровым испытанием для нас, и нам нелегко было сдержать свои эмоции. Оказалось, что лодка протекает, поскольку у нас не было необходимого плотницкого и кузнечного инструмента. Но тут возник еще один вопрос: «Сколько человек отправится на ней и кто именно?» Я определил, что команда должна состоять из шести человек: четверо сядут на весла, один будет при руле и еще один займется вычерпыванием воды. Вызвались трое испанцев и француз, мотивируя это тем, что они лучше всех знают обитателей этого региона. Кроме того, прежде чем попасть к нам, они оставили две лодки на острове Святой Марии и были уверены, что найдут их. Они обещали вернуться за остальными через два-три дня. Я решил, что надо с этим согласиться. Мы договорились, что вместо меня отправится мистер Брэкет, а я останусь вместе с бумагами, которые защитят меня и моих спутников в случае какой-нибудь угрозы. В команду включили и Джозефа Бакстера (так, кажется, его звали), поскольку он мог изъясняться на двух языках; на берегу остались четверо: Мануэль, Джордж, Томас и я. Решив этот вопрос, мы погрузили на лодку бочонок с наименее соленой водой, несколько пирожков с соленой рыбой, и незадолго до заката смельчаки отправились в путь, сопровождаемые нашими пожеланиями вернуться в целости и сохранности и спасти нас. Вы скажете, что выходить в открытое море в таком истощенном состоянии и на такой хлипкой лодке чрезвычайно опасно, но что нам оставалось делать? Отплывшие намеревались достичь островка, где стояло наше судно «Усилие» и, если там не найдется лодок, пройти к острову Святой Марии, а если и там ничего не будет, то идти к Тринидаду и выслать нам помощь.
Ознакомительная версия.
