Вэнь Ло прекрасно знал неприятие властями беспорядков. Он и его бандиты запугиванием и убийствами часто подавляли народное недовольство, а правительство при этом придерживалось политики невмешательства.
– Да, конечно, – сказал Вэнь Ло. – Но ведь СМИ и Интернет контролирует правительство. Мы будем утверждать, что это видео – подделка. А с теми, кто попробует поднять шум, моя организация разберется.
– Все это верно, – согласился Мин. – Но мы не можем контролировать иностранные СМИ, а правительство не желает, чтобы его хоть как-нибудь связывали с тем, что на этой записи. Поскольку вы – лицо «Пирамиды», мы считаем, что вам лучше исчезнуть.
– Исчезнуть? – прохрипел Вэнь Ло.
Мин потрепал Вэнь Ло по колену.
– Не тревожьтесь, – сказал полковник. – Мы старые друзья и коллеги. Мы устроим вам тихий отъезд из Китая. Работу с «Пирамидой» правительство продолжит, когда вас не будет в стране.
– Вероятно, это возможно, – неохотно признал Вэнь Ло.
– Нам необходимо знать, как связаться с первым номером в вашей компании, – потребовал Мин.
– Никак! Мы никогда не встречаемся лицом к лицу. Мы общаемся электронным способом, через голограммы.
Полковник явно опечалился.
– Это плохо. Боюсь, что в таком случае все бремя ляжет на ваши плечи. Вас отдадут под суд, и исход суда заранее известен. Вас превратят в пример.
Вэнь Ло хорошо понимал, что значит стать примером в Китае. Он знал немало людей, которых судили и казнили за взятки.
– Хорошо, – сказал он с глубоким вздохом. – Чтобы договариваться о наших голографических встречах, мы используем простой телефонный номер.
Полковник достал из кармана небольшой блокнот и ручку и протянул Вэнь Ло. После недолгого колебания Вэнь Ло записал номер и вернул блокнот полковнику.
– Спасибо, – поблагодарил Мин, убедившись, что номер записан разборчиво. Он снова убрал блокнот и ручку в карман. – Теперь мы можем обеспечить ваше будущее. Как вам нравится для начала Лондон? Если понадобится, мы переведем вас в Париж или Нью-Йорк. А когда опасность минует, мы вернем вас на родину.
Настроение Вэнь Ло улучшилось.
– Лондон вполне подходит. У меня есть дом в Сохо.
– Слишком заметно. Власти найдут для вас более укромное место. Вы по-прежнему играете в теннис?
– Каждый день. Это моя страсть.
– Отлично. У вас будет достаточно времени, чтобы отработать заднюю подачу.
Мин зажег сигарету, затянулся и постучал по перегородке, отделявшей пассажиров от шофера. Машина остановилась у обочины, и полковник сказал Вэнь Ло:
– Встретимся в Париже.
Крепкий человек вышел, открыл дверцу и проводил Мина к другому седану «Роеве», остановившемуся за первым. Садясь во вторую машину, Мин сказал человеку:
– Постарайтесь все проделать аккуратно.
Когда машина полковника тронулась, Мин набрал номер на своем сотовом телефоне. После нескольких гудков ответил мужской голос.
– Мистер Остин? – спросил Мин.
– Верно, – ответил Курт.
– У меня есть сведения, которые вы разыскивали.
* * *Пока полковник говорил по телефону, крепкий мужчина вернулся в первую машину и сел рядом с водителем. Он постучал по стеклу за собой и открыл перегородку. Вэнь Ло посмотрел прямо на него. Это позволило мужчине точно попасть из пистолета 22-го калибра в правый глаз Вэнь Ло.
Стрелок закрыл перегородку и отдал приказ шоферу. Они отвезли еще теплое тело Вэнь Ло на кладбище, где его ждали бальзамировщики. Глаз, выбитый пулей, заменили стеклянным. Забальзамированное тело отвезли в полицию. К большому пальцу ноги прикрепили ярлычок, который удостоверял, что это заключенный, умерший в китайской тюрьме.
В полиции зарегистрировали смерть, а вскоре запись была уничтожена. Тело передали на склад, где получатель пожаловался на качество товара. Тело расчленили, погрузили в ацетон, чтобы удалить все следы жидкости, затем омыли в полимерах. Мышцы и кости подкрасили, телу придали стоячее положение, руку подняли и согнули, словно Вэнь Ло готовился ударить по теннисному мячу.
Когда преображенный труп доставили на выставку, которая затем переедет в Париж и Нью-Йорк, в костлявые пальцы вставили теннисную ракетку.
Со временем освежеванное тело Вэнь Ло будет рекламировать футболки, цепочки для ключей, магниты на холодильник и даже переплеты туристических каталогов.
И, как пообещал полковник Мин, Вэнь Ло получил бесконечно много времени для отработки задней подачи.
Когда Джо Завала не ходил на свидания с половиной женского населения Вашингтона и не возился с двигателем своего любимого «Корвета», он любил выяснять, как устроены вещи. И для него судовая проекционная для голограмм рядом с кричаще обставленным салоном Чана была всего-навсего сложной машиной, предназначенной для создания и отправки жизнеподобных изображений.
Завала исследовал сложнейший набор микрофонов, объективов, лазеров, проекторов и компьютеров вокруг круглого стола и трех стульев под висячими конусами. Остин стоял рядом, по сотовому телефону он поддерживал постоянную связь с Хирамом Йегером в штаб-квартире НУМА. Йегер, специалист по голограммам, когда-то создал голограмму миловидной молодой женщины по имени Макс, олицетворение компьютерной системы НУМА, которой он руководил. Остин передавал Йегеру вопросы и посылал снимки электронных и оптических приборов, назначение которых не мог определить Завала.
Через час изучения этой хитроумной системы Завала отступил на шаг и потер руки.
– Готово, Курт. Нажатием этой кнопки можете проецировать свое изображение.
Остин всмотрелся в один из конусов над головой.
– Это не перестроит мои молекулы? У меня не появится голова мухи? – спросил он.
– Не о чем волноваться, Курт. Все это высокотехнологичная иллюзия для отвода глаз.
– На всякий случай держите поблизости мухобойку, – шутил Остин, усаживаясь в мягкое кресло.
Завала встал рядом, готовый прервать процесс, если что-нибудь не задастся. Остин посмотрел через стол на два пустых кресла, несколько мгновений разглядывал панель управления, а затем набрал кодовый номер, который сообщил полковнику Мину Вэнь Ло перед своей безвременной кончиной.
Замигали лампочки, загудели механизмы: сложная система оптических приборов изучала каждый квадратный дюйм тела Остина и по цифровому каналу передавала данные в компьютер. Тот усваивал эту информацию и передавал другому компьютеру, который «собирал» трехмерное изображение. Сканирование проводилось исключительно для отвода глаз, как сказал Завала, но у Остина напряглись плечи. Он ожидал электрической щекотки, но ничего не почувствовал.
