Ламур Луис
В пустыне Мохаве
Как только я увидел, что эта черноглазая девушка внимательно смотрит на меня, я тут же пожалел, что не захватил с собой Библию.
Представьте громадного, неуклюжего парня с гор ростом шесть футов и три дюйма, который запросто справляется с дикими мустангами, не говоря уж о простых бычках с пастбищ, но который и понятия не имеет о том, как обращаться с женским полом.
Самый большой комплимент, который я выслушал по поводу своей внешности,- это "некрасивый", однако она смотрела именно на меня своими огромными странными глазами.
На нашей, Саккеттов, родине - в высоких холмах Теннесси - все знают, что если спать с Библией под подушкой, тебя не посмеет тронуть ни одна ведьма. Прежде чем навредить человеку, ведьма должна сосчитать каждое слово в Библии, ну, а этого ей никак не сделать до рассвета, когда она теряет свою злую силу.
Но я еще раз взглянул на эту черноглазую, черноволосую девушку и подумал, что это мне пора считать слова в Библии. Она была среднего роста и такая красивая, что мужчинам, когда они на нее заглядывались, наверняка приходили в голову мысли, которые лучше держать при себе. У нее была самая белая и свежая кожа, какую я когда-либо видел, а губы просто сводили с ума.
Большую часть жизни я шатался по холмам Теннесси да по прериям, и не привелось мне узнать, что такое светская жизнь, но можете мне поверить, что в женских ресницах больше силков и ловушек, чем на всех тропах Теннеси вместе взятых. Каждый раз, как я отводил взгляд от этой черноволосой колдуньи, меня снова тянуло посмотреть на нее.
Правой ногой я покрепче прижал стоящие на полу седельные сумки, напомнившие, что нет у меня времени связываться с женщинами, потому что в них лежало тридцать фунтов золота, и не все оно принадлежало мне.
Хуже всего, что дело, похоже, складывалось неважно. Три дня подряд я замечал за собой облако пыли, как будто кто-то меня преследует, но не хочет нагонять. А это значит одно - впереди меня ждут неприятности.
Ну, я не в первый раз встречаюсь с трудностями. Любой парень с холмов Теннеси, выходивший сражаться за Соединенные Штаты в Гражданской войне, может сказать то же самое, но у меня и после войны случались кое-какие приключения. Кажется, неприятности все время кусают меня за пятки, куда бы я ни поставил ногу, и вот опять: в чужом краю я вдруг нарываюсь на прекрасную черноглазую колдунью.
Она сидела и ела в одиночестве. К ней никто не осмелился подсесть, потому что все за версту чувствовали настоящую леди. Она находилась в суровом и грубом месте в суровое и грубое время, но вела себя так, словно обедала в "Дельмонико" или еще каком модном ресторане на Восточном побережье, не обращая внимание ни на кого. За исключением меня.
На ней не было ни кружев, ни оборочек, как на любой другой моднице, но ее простое платье было пошито из дорогой ткани. Все в ней подсказывало мне поджать хвост и убираться подобру-поздорову, потому что даже хорошая, добрая женщина может причинить человеку столько неприятностей, что вовек не расквитаться, а эта девушка не казалась мне ни хорошей, ни доброй.
Вся штука была в том, что мне некуда было бежать.
Хардивилл вряд ли можно было назвать даже городишком - он состоял из одного салуна, одной лавки и одного отеля у переправы на реке Колорадо. Большую часть года навигация начиналась отсюда, но случалось, пароходы доходили до рудников каньона Эльдорадо или даже до Коллвилла.
На рассвете я намеревался переправиться на пароме на тот берег и податься по тропе Брэдшоу в Лос-Анджелес - в город на краю Западного океана. В Аризоне говорили, что там можно получить восемнадцать или даже двадцать долларов за унцию золота, в то время как на шахтах давали не больше шестнадцати.
Я надеялся продать золото в Лос-Анджелесе, закупить мулов и товаров, пересечь пустыню Мохаве и горы Колорадо и продать товары в шахтерских городишках. Если повезет, можно выручить деньги и на золоте, и на товарах.
Никто никогда не утверждал, что я торговец, да я и сам знал это лучше всех, но ведь если купить подешевле и продать подороже, то с голоду не умрешь. Конечно, в любом деле есть свои сложности, а в этом надо было провезти золото, а потом товары через земли, кишевшие бандитами и индейцами. Хоть я не торговец, но путешествовать умею неплохо, поэтому я просто запрягся и повез, зная, что Саккетт с гор Смоки Маунтинз пройдет везде, где можно пройти.
Вообще-то говоря, в Теннеси есть три ветви Саккеттов: Саккетты со Смоки Маунтинз, камберлендские Саккетты и Саккетты с Клинч Маунтинз, Эти последние - народ зловредный, и мы с ними не связываемся, кроме как во время кровавых междоусобиц - таких драчунов хорошо иметь на своей стороне а в остальном мы стараемся держаться от них подальше.
Есть Саккетты, которые живут в долине Камберленд, но это богатые Саккетты, и мы с ними тоже не связываемся. Па всегда говорил, что нельзя на них обижаться за то, что у них есть деньги. Может, они и сами этого не хотят, да так уж выходит.
Все Саккетты, даже эти никчемные с Клинч Маунтинс, в детстве бегают и играют вместе. В наших местах даже ходит поговорка: если швырнуть камень в кусты, обязательно попадешь в мальчишку-Саккетта, а может, и в девчонку-Трелони, хотя про последних в поговорке не говорится. Не знаю, что бы мы, мальчишки-Саккетты делали без девчонок-Трелони.
Но теперь я думал лишь о том, как провезти свои старые седельные сумки через Мохаве до Лос-Анджелеса, продать золото подороже, накупить товаров подешевле и добраться обратно до рудников.
Я могу понять, когда обращают внимание на симпатичную женщину или на красивого мужчину, но я - невзрачный парень, поэтому когда черноглазая девушка стала поглядывать в мою сторону, мне показалось, что дело нечисто.
Нельзя сказать, что женщины совсем не балуют меня вниманием... ну, по крайней мере, когда познакомятся со мной поближе, и нельзя сказать, что я не доверяю всем подряд. На свете много честных людей. Но слаб человек и легко ввести его в грех, особенно если замешана женщина.
Однако я вез золото и поэтому подумал, что женщины вообще неравнодушны к золоту, а эта колдунья, наверное, разглядела его через кожу сумок. Хоть убей, не понимаю, что могла делать такая женщина в Хардивилле. Судя по тому, что ее одежда запылилась не слишком сильно, она приплыла на пароходе, а не приехала на дилижансе или в фургоне.
Когда разносчица принесла поесть, черноглазая остановила ее вопросом:
- Дилижанс из Лос-Анджелеса еще не подошел?
- Им понадобится новый дилижанс, - сказал я.
