Спрятавшись, старый охотник стал ждать приближения всадника на сером коне — он знал, что это Кассий Колхаун.
И он продолжал стоять до тех пор, пока тот не пересек полосу лесных зарослей и не скрылся в прерии, окутанной туманным светом раннего утра.
Только тогда Зеб Стумп вскарабкался в седло и, уколов кобылу ножом, заменявшим ему шпору, поскакал вперед.
Он ехал за Кассием Колхауном, не стараясь держать его в поле своего зрения.
Зачем? Покрытая росой трава была для старого следопыта чистым листом, а следы серого мустанга — шрифтом, таким же четким, как строки напечатанной книги.
И он легко читал эти строки, когда его лошадь бежала рысью и даже галопом.
Глава LXXXI. ВВЕРХ НОГАМИ
Кассий Колхаун выехал из ворот Каса-дель-Корво в прерию, не подозревая, что его видел кто-нибудь, кроме Плутона, который оседлал ему серого мустанга.
Он ничего не заподозрил и проезжая мимо места, где притаился в зарослях Зеб Стумп. Капитан предполагал, что в таком тусклом свете его никто не заметит.
Выбравшись из зарослей, Колхаун направился к берегам Нуэсес, его лошадь бежала быстрой рысью, временами переходя на галоп.
На протяжении первых восьми миль он мало интересовался тем, что делалось вокруг. Казалось, его удовлетворял случайный взгляд, брошенный вдаль — и только вперед. Он не смотрел ни направо, ни налево; и только один раз оглянулся назад — уже после того, как отъехал на некоторое расстояние от опушки зарослей.
Он еще не видел того, что все время занимало его мысли.
Что это, знал только он и еще один человек — Зeб Стумп.
Колхауну и в голову не приходило, что кто-то догадывался о цели его ранней поездки.
Хотя старый охотник основывался только на своих предположениях, он был так уверен, словно сам отставной капитан доверил ему свою тайну. Он знал, что Колхаун отправился на поиски всадника без головы, надеясь, что на этот раз сможет его догнать.
Несмотря на то что серый мустанг мог бежать быстрее техасского оленя, Колхаун далеко не был уверен в успехе. Было весьма вероятно, что он не встретит сегодня свою дичь; вероятность, по его расчетам, была один против двух; об этом-то и размышлял он в пути.
Такая неопределенность беспокоила его; но, вспоминая происшествия последних дней, он продолжал надеяться.
Было одно место, где он уже дважды встречал того, кого искал. Может быть, ему повезет еще раз…
Это была зеленая лужайка на опушке зарослей, недалеко от начала просеки, на которой, как предполагали, произошло убийство.
«Как странно, что он всегда возвращается туда! — думал Колхаун. — Чертовски странно! Словно он знает… Глупости! Просто там трава сочнее и близко вода. Ну что же, надеюсь, что и сегодня он будет так же настроен и у меня будет возможность найти его. Если же нет, то мне придется искать его в зарослях, а это даже и днем удовольствие небольшое. Бр-р-р!.. А чего мне, собственно, бояться, раз мустангер уже в тюрьме? Какие улики? Один только кусочек свинца. Но его я достану, даже если бы мне пришлось загнать коня до смерти!»
— Силы небесные! Что это там?
Последние слова Колхаун произнес вслух, натягивая поводья так, что его мустанг чуть не встал на дыбы, и глядя вдаль полными ужаса глазами, которые, казалось, готовы были выскочить из орбит.
И неудивительно: картина, которую он увидел, привела бы в смятение самого мужественного человека.
Солнце поднялось над горизонтом как раз за спиной всадника. Прямо перед ним распростерлась полоса голубоватого тумана — испарений, поднимавшихся от зарослей, к которым он уже приблизился. Деревья были скрыты легкой сиреневой пеленой, верхний край которой сливался с небесной лазурью.
На фоне этой пелены или же за ней появилась движущаяся фигура, настолько странная, что она показалась бы Колхауну совершенно неправдоподобной, если бы он не видел ее раньше. Это был всадник без головы.
Но таким его еще не видел ни Колхаун и никто другой! Теперь всадник выглядел совсем иначе. Очертания были те же, но он стал в десять раз больше прежнего.
Это уже был не человек, а великан, и не лошадь, а животное с контурами лошади, но высотой с башню — огромное, как мастодонт.
И это было еще не все. В его облике произошла более значительная перемена, еще более необъяснимая. Он ехал уже не по земле, а по небу; и лошадь и человек передвигались вверх ногами. Копыта коня были отчетливо видны на верхнем крае пелены, а плечи всадника (я чуть было не сказал — голова) почти касались линии горизонта. Серапе, наброшенное на плечи, висело правильно по отношению к перевернутой фигуре, но вопреки закону тяготения. То же относилось и к поводьям, и к гриве, и к длинному хвосту лошади.
Вначале этот чудовищный образ, более призрачный, чем когда-либо, двигался медленно, неторопливым шагом. Колхаун глядел на него, оцепенев от ужаса.
И вдруг произошла внезапная перемена. Очертания чудовищного всадника мгновенно расплылись; лощадь повернула и побежала рысью в противоположном направлении, хотя копыта ее все еще касались неба.
Призрак испугался и спасался бегством!
Колхаун, оцепеневший от страха, не сдвинулся бы с места и дал бы ему ускакать, если бы не его серый мустанг; конь круто повернул, и отставной капитан оказался лицом к лицу с разгадкой.
Послышался легкий удар подковы по траве прерии. Колхаун понял, что недалеко настоящий всадник, если только можно назвать настоящим всадника, от которого упала такая чудовищная тень.
— Это мираж! — воскликнул капитан, выругавшись. — Какой же я дурак, что поддался такому обману! Вот он, виновник моего испуга! А ведь я только его и ищу! И так близко! Если бы я знал, я поймал бы его, прежде чем он увидел меня. Ну, а теперь
— вдогонку! И пусть мне придется скакать хоть на край Техаса, но я догоню его!
Понукание, хлыст, шпоры — все было пущено в ход. И через пять минут по прерии во весь опор мчались два всадника. Под каждым из них был быстроногий мустанг. Один всадник преследовал другого. Тот, кого преследовали, был без головы. А тот, кто преследовал, — с головой; в этой голове созрело безумное решение.
Погоня длилась недолго. Колхаун уже предвкушал победу…
Его лошадь бежала быстрее — быть может, потому, что он ее подгонял, или же потому, что гнедой не слишком испугался и не напрягал всех своих сил.
Было ясно, что серый мустанг нагоняет гнедого; наконец расстояние сократилось настолько, что Колхаун уже вскинул ружье.
Он хотел застрелить гнедого и этим положить конец преследованию.
Однако он не стрелял, боясь промахнуться. Наученный горьким опытом, он не спускал курка, стараясь подъехать поближе, чтобы бить наверняка.
