строгое выражение лиц рейнджеров сказало ему, что убийце жениха Луизианы Дюпрэ и похитителю Теннесси Магоффин нечего ждать пощады.
Нападение Эжена Дюпрэ на вождя краснокожих закончилось тем, что оба они свалились с лошадей и сцепились врукопашную, причем Эжен очень скоро почувствовал, что Тигровый Хвост гораздо сильнее его. Но это, впрочем, нисколько не обескуражило его, и в то время, как индеец старался высвободить руку и вытащить свой охотничий нож, молодой мустангер не переставая, изо всей силы колотил его по голове ручкой револьвера, из которого он имел неосторожность выпустить все до последнего заряды. Индеец пригнул голову, и благодаря этому удары сыпались не на голый череп, а на высоко взбитую прическу, не причиняя почти никакой боли. Краснокожему вскоре удалось одолеть своего врага и запрокинуть его на спину. Затем Тигровый Хвост схватил Эжена левой рукой за волосы и, сжимая в правой руке нож, издал победный воинский клич, собираясь снять скальп с поверженного им врага. В эту минуту налетели рейнджеры… Грянул револьверный выстрел, и вождь семинолов, вскрикнув, выронил нож, разжал левую руку и, откинувшись навзничь, упал мертвый. Пуля пробила ему сердце.
Меткий выстрел, избавивший Эжена от мучительной, казавшейся неминуемой, смерти, принадлежал полковнику Гейсу, прибывшему вовремя во главе своих рейнджеров. Однако все они сейчас же покинули Эжена и бросились вдогонку за мустангом, к которому была привязана Теннесси Магоффин и который, испугавшись, обратился было в бегство, но его опередил Торнлей, без труда остановивший беглеца своим лассо…
Потом все вместе, с пришедшим в себя Эженом Дюпрэ и освобожденной Теннесси Магоффин, сгруппировались вокруг лежавшего на земле Черного Мустангера. Шериф окинул взглядом присутствовавших и твердым голосом представителя закона сказал:
— Теперь, друзья мои, нам остается еще исполнить долг правосудия. Мне в последний раз… Один из тех, с кем мы вели сегодня борьбу, убит, и я почти жалею об этом, потому что я тщетно разыскивал его многие годы… Тигровый Хвост был сыном краснокожего, который руководил индейцами, убившими моих мать, жену, дочь… Если бы нам удалось захватить его живым, я отказался бы от обязанности судьи и взял бы на себя обязанности палача! Но Богу было угодно иначе, хотя именно я и убил выстрелом из револьвера этого краснокожего в ту минуту, когда он хотел оскальпировать вашего племянника, полковник Магоффин. Ну, да об этом теперь поздно уже говорить, займемся лучше делом этого презренного негодяя. Полковник Магоффин, можете вы подтвердить, что человек, называющий себя Луи Лебаром, в действительности Антонио Микелец, убийца жениха вашей племянницы?
— Да, я подтверждаю это, — отвечал полковник Магоффин.
— А вы, господа? — продолжал допрашивать шериф, обращаясь к Эжену Дюпрэ и к обоим мустангерам.
— Я тоже подтверждаю это, — отвечал Дюпрэ.
— Мы знали его под именем Луи Лебара и считаем его способным на всякое преступление.
— Хорошо. Посадите его на лошадь, — приказал шериф двоим из рейнджеров, — и привяжите его покрепче. Мы поедем в блокгауз и там будем судить его.
Рейнджеры связали Черному Мустангеру руки за спиной, перекинули его через спину лошади и крепко привязали к ней веревками. Пленник не произнес ни слова, с уст его не сорвалось ни одной жалобы, ни одного стона, только глаза его метали молнии. Отряд выстроился и почти по прямой линии направился к блокгаузу, до которого им нужно было проехать всего несколько миль. Полковник Магоффин подъехал к шерифу и, наклоняясь немного к нему, спросил:
— Дорогой друг, вы сейчас только сказали, что сегодня вы в последний раз исполняете обязанности председателя суда рейнджеров… Могу я узнать, чем именно вызвано было это заявление?
— О да! Я не делаю из этого тайны… Не позже, как завтра, я откажусь от звания командира техасских рейнджеров, так как я сохранял за собой эту должность до сих пор потому только, что мне нужно было отомстить за убийство моей семьи… Теперь я перееду к моему сыну в Филадельфию и буду жить с ним. Я заслужил право на отдых и очень рад, что, заканчивая свою служебную деятельность, поймал причинившего вам столько горя Антонио Микелеца.
— Да, для нас это большое счастье, особенно если мы останемся жить в этом месте, — проговорил полковник Магоффин, — он так озлобился за это время, что я едва узнал его. Но я видел, что он убил Оскара Бретона и бросил тело в реку, протекавшую возле моей плантации. Они встретились на охоте, и злодей подло убил его выстрелом в спину. Мы потом нашли невдалеке от того места, где разыгралась эта трагедия, пыж из его ружья и пороховницу, которую он обронил, убегая.
— Вы можете клятвенно подтвердить, что вы его узнали и что все произошло именно так, как вы рассказывали? — спросил шериф Эжена.
— Да, я в этом уверен.
— В таком случае суд над ним займет немного времени, и он будет сейчас же повешен.
Подъехав к тому месту, где происходила главная битва, они увидели десятка два индейцев, которых стерегли оставшиеся при них рейнджеры. Эти индейцы были единственными оставшимися в живых из всего племени; все остальные были убиты.
Проехав еще немного, всадники остановились на одной из лужаек вблизи блокгауза, и здесь сейчас же открылось заседание суда. Шериф исполнял обязанности председателя, старший его помощник — прокурора, а младший — защитника обвиняемого, что же касается присяжных, то они были избраны по жребию из числа присутствовавших рейнджеров. Полковник Магоффин, Батист Лэду и Эжен Дюпрэ удостоверили личность Антонио Микелеца и подтвердили обвинение его в убийстве Оскара Бретона, труп которого убийца затем бросил в реку, где его нашли через несколько часов после совершения преступления. Потом по следам, оставленным убийцей, нашли самое место, где было совершено убийство, недалеко от которого был найден сначала пыж, а потом и пороховница убийцы. По окончании допроса свидетелей председатель обратился к обвиняемому с вопросом, не желает ли он что-либо сказать в свою защиту. Черный Мустангер презрительно пожал плечами.
— Нет. Да и к чему бы это привело? Я осужден заранее. Я убил Оскара Бретона, потому что ненавидел его. Я был честный человек, пока не узнал о его существовании. Я любил племянницу полковника, но она отказалась выйти за меня замуж, потому что любила Оскара. Тогда я поклялся, что она никогда не будет его женой, и за несколько дней до свадьбы убил его. Вот и все! Теперь мне остается только проклясть вас всех, и я с удовольствием сделаю это… Я вас проклинаю!
Кругом поднялся ропот негодования,
