Ознакомительная версия.
— Я не хочу отвлекать вас историями об этом генерале, — сказал между тем Генри Уоттс. — Он был хороший и великий человек. Хотя не знаю, можно ли назвать его хорошим… — Он помолчал. — Генерал был сильным человеком и хорошим, с точки зрения общего результата. Но, подобно многим сильным людям, не всегда держал себя в руках. Вспыхивал как порох и превращался в разъяренного зверя, смертельно опасного для окружающих. У него было много врагов, многие завидовали ему. И все его боялись, за исключением дочери!
Произнеся эти слова, Генри Уоттс сделал паузу. Казалось, то, о чем он говорил, вызвало в его памяти такие яркие и живые образы, что ему пришлось подождать, пока они несколько поблекнут, чтобы иметь возможность и дальше связно излагать факты. Но спустя пару минут возобновил рассказ:
— Генерал О'Маллок сражался с индейцами, водил дилижансы, занимаясь доставкой срочной почты и ценных грузов, и делал много чего другого. Он не боялся ничего — ни людей, ни призраков. Когда его юность осталась позади, обратил свой взор к более мирным занятиям. Хотя и на закате жизни встреча с опасностью была для него самой яркой доблестью, как и для Гарри Хотспера! 3 Тем не менее он находил время и для других вещей. Покупал скот, и стадо его росло. Занимался старательством. Там, где ступала его нога, обязательно находилось золото. Он стал богатым человеком. Не по нынешним меркам, когда сколачиваются миллиардные состояния, но мог позволить себе жить со вкусом, и даже больше чем со вкусом. По мере того как текли годы, генерал надумал жениться. Тогда ему было уже под пятьдесят. Нашел девушку, которая восхищалась его отвагой, героическим прошлым и полюбила его за это. Совсем как Дездемона полюбила Отелло. Очень похоже!
— Этот О'Маллок был полукровкой, что ли? — спросил Уэлдон несколько резковатым тоном.
— Чистейшей крови ирландец! — слегка возмутился доктор. — Об этом незачем. беспокоиться! Итак, он женился. Его несчастная жена умерла, когда у нее родилась дочь — та самая красавица Элен, которая все еще живет в их старом доме! Пока дочь подрастала, генерал старел. Когда ей исполнилось десять лет, ему было шестьдесят. Когда ей было двадцать, ему стукнуло семьдесят. С возрастом он стал хуже соображать и начал отходить от активной деятельности. Мало-помалу стал распродавать свои владения — скот, прииски. Я вам не наскучил, мистер Уэлдон?
— Мне? Ничуть! Кажется, я никогда не слышал ничего более интересного за всю свою жизнь!
— Приятно слышать. Я не могу рассказывать так, как Элен, но стараюсь изо всех сил! Так вот, продав собственность, генерал умер. Согласно его завещанию, все, чем он владел, перешло к его дочери. Но тут возникло одно странное обстоятельство — он почти ничего ей не оставил. — Уоттс поднял длинный, искривленный указательный палец. Его глаза под кустистыми седыми бровями расширились от удивления и тревоги. — Почти ничего не оставил! — повторил взволнованно.
— Он, должно быть, играл на бирже? — предположил Уэлдон.
— Возможно, возможно!
— Все выметено подчистую?
— Нет, не все. Я бы так не сказал. Элен О'Маллок имеет скромный доход, на который живет. Она живет вон в том старом доме! Бедное дитя! Бедное дитя! Девушка очень горевала, оплакивая отца, это сильно на нее повлияло. А может, эта болезнь была у нее и раньше, что странно. В такой стране, где чистый, животворный воздух… У нее чахотка, мистер Уэлдон!
— А, это скверно! — откликнулся тот. — Бедняжка!
Старый джентльмен взглянул на него с признательностью:
— У вас отзывчивое сердце, сэр. — Затем продолжил рассказ: — Когда Элен лежала, больная и слабая, но все еще с надеждой на выздоровление, она начала припоминать кое-какие вещи, связанные со смертью отца. Ей показалось странным внезапное исчезновение всех его денег, которое очень трудно объяснить… — Его голос прервался, словно что-то попало в горло. Откашлявшись, Уоттс договорил: — А недавно она убедилась, что какой-то человек или какие-то люди пытаются проникнуть в ее дом. Ей кажется, с единственной целью… Прошу прощения. Мне трудно продолжать.
Генри Уоттс обмяк на стуле. Руки у него дрожали, хотя он их стиснул.
— Вы хотите сказать — чтобы причинить ей вред? — пришел на помощь Уэлдон.
— Боюсь, что да. Так она думает, по крайней мере.
— Старые недруги ее отца?
— И такое возможно!
— Вы хотите сказать, доктор Уоттс, что этой девушке грозит убийство?
— Да, да, да! Именно это!
Молодой человек стиснул зубы, его голубые глаза сверкнули.
— Кто с ней живет в этом доме?
— Старая негритянка. И какой-то мужчина помогает по хозяйству. Тоже старый. И я живу не очень далеко. В холмах.
— Старик, негритянка… — размышлял вслух Уэлдон.
— И представьте себе: пребывая в этом напряжении и страхе, Элен О'Маллок услышала о том, что случилось в Сан-Тринидаде, — ведь сеньор Кабреро хорошо известен! — доверительно произнес доктор. — Вопреки всему она надеется, что, возможно, ей удастся заручиться вашей защитой. Понимаете? Без сомнения, она не может дать вам то, чего вы могли бы потребовать от других. Но она предлагает вам сто долларов в месяц. И ваши обязанности, — поспешил добавить Уоттс, — будут э… очень простыми. Никаких обременительных поручений, никакого физического труда…
Он умолк, с нетерпением ожидая ответа. Вид у него был почти жалкий, и Уэлдон с ужасающей ясностью представил себе картину, которая, по-видимому, стояла перед взором старого доктора: лежащая в постели, изнуренная болезнью девушка, дрожащая от страха негритянка и неведомая, но грозная опасность, нависшая над ними. Все глуше и глуше звучал в его памяти голос Франчески Лагарди, как перезвон колокольчиков, уносимый ветром.
— Давайте поедем, осмотрим дом и все обсудим, — предложил он.
Уэлдон взбирался на холм, сидя на своем гнедом. Конь был уродлив как смертный грех — с огромной, длинной головой, глядя на которую никак нельзя было судить о его качествах. Однако он был проверен в деле и отлично себя показал. А теперь с легкостью одолевал подъем.
Что касается доктора Уоттса, то он сидел в маленьком дешевом автомобильчике, который с ужасающим кряхтеньем и ревом продвигался вперед, ухитряясь, однако, взбираться по разбитой дороге с проворством горного козла. Уэлдону даже казалось, что вверх машина шла еще лучше, чем по равнине.
Им потребовалось полтора часа, прежде чем они достигли опушки леса. Затем пришлось преодолеть участок пути даже более трудный, чем тот, что остался позади, так как дорога стала еще хуже. Но в конце концов они добрались до места.
Ознакомительная версия.
