лет двадцати трех, и имел скуластое обветренное лицо. Резкие складки у губ придавали ему злобное выражение. Мокрая Курица решил не доверяться ему и быть с ним начеку. Не хватало ему после всех этих злоключений в пещере напоследок еще и лишиться жизни.
— У нас там пошли разговоры, — продолжил он. — Никто толком ничего не знал… Слышали только, что где-то у Черных холмов кто-то что-то нашел, но никто ничего не видел. А тут это проклятое восстание дакота в прошлом году! Мне и лавку разгромили, и зубы выбили… Ну, я и подумал…
— Да-да, ты подумал: а вдруг здешние индейцы — приветливые ребята? Могу тебя порадовать, дружок: они заключили договор, по которому эти земли навсегда поступают в их владение, и, если ты им попадешься на глаза с твоей белой рожей, они тебя сначала помучают всласть, а потом без зазрения совести зажарят живьем. А твой скальп будет болтаться на шесте.
— А я не собираюсь попадаться им на глаза.
— Собираешься ты или не собираешься — ты уже почти был в их лапах. Куда ты дел свои сапоги?
— Сапоги?
— Не прикидывайся идиотом, я этого не люблю. Я от этого становлюсь еще злее. Ты топал в них там, внизу, по лесу, как слон, и оставил роскошные следы.
— Следы?.. — испуганно переспросил Мокрая Курица.
— Да, милый мой, настоящие слоновьи следы. А потом ты полез в пещеру, верно?
— Да…
— И тебе там никто не встретился? Кроме меня?
— Встретился…
— Счастье твое, что ты честно признался. Ну и как прошла встреча?
— Я и сам толком не понял. Страшно вспомнить!.. Я попытался вскарабкаться наверх вдоль водопада и свалился в воду. Я цеплялся за все, что попадалось под руку, и вдруг в темноте схватился за чью-то руку. А этот тип вовсе не горел желанием полететь вниз вместе со мной и дал мне на прощанье хорошего пинка, так что я плюхнулся обратно в воду и пошел считать камни…
— Хм. Недурно. А главное — смешно! Ха-ха! Во всяком случае, от души советую тебе как можно скорее исчезнуть из этих мест. Беги, дружок! И не просто беги, а со скоростью мустанга!
— Не знаю, найду ли я теперь свою лошадь.
— Зато я знаю. Потому что ее нашел я. Так вот ты сейчас сядешь на нее и поскачешь отсюда, и если появишься в этих лесах еще хоть раз, считай, что ты труп! Понял? Это моя кормушка!
— Понял. Твоя кормушка.
— Как видишь, я соображаю лучше тебя, согласен?
— Да.
— Ну так вот слушайся меня. Я отдаю тебе твою лошадь — мне эта дохлая кляча не нужна, — и ты убираешься ко всем чертям. Как тебя зовут?
— Бен.
— Подсказать тебе настоящий бизнес?
Бен вздохнул и с благодарностью посмотрел на него.
— Езжай на Найобрэру и открывай там лавку. У тамошних мест большое будущее. А я позабочусь о первых клиентах для тебя, чтобы ты поскорей опять встал на ноги. Порох и свинец — вот чем тебе нужно торговать. И водкой. Тогда к тебе потянутся охотники, а потом и индейцы. Значит, будут и меха.
— Как — индейцы?..
— Ты — идиот, я тебе уже это говорил. Рыскать по их прериям и лесам, вынюхивая их секреты, когда они сами голодают, — это самоубийство. Во всяком случае, для тебя. А продавать им порох и свинец…
— Да, да, да, верно! Но… все это для меня как-то… слишком быстро…
— У меня всегда все быстро, и в жизни, и в смерти. Запомни это. Ну так что, ты согласен?
— Я попробую.
— Ты понял, болван, как выгодно дружить со мной?
— Понял!
— Твое счастье! Пошли.
Еще ошалевший, Бен потащился за своим новым другом по лесу. Это был долгий и утомительный путь. От усталости Бен то и дело спотыкался и падал. Он уже успел разменять пятый десяток, и его силы даже в обычных условиях не шли ни в какое сравнение с выносливостью этого молодого рыжего парня. Когда они наконец добрались до лошадей, Бен сразу же открыл седельную сумку и жадно накинулся на свой неприкосновенный запас — кусок вяленого мяса.
— Я великодушно оставил это тебе, — насмешливо сказал Рыжий. — А теперь проваливай!
— У меня нет оружия…
— А мне плевать. Нечего было его терять. Вперед! И до конца жизни забудь даже думать о Черных холмах, ты меня понял?
— Понял.
Бен сел на лошадь и осторожно поехал в лес, чтобы потом через прерию покинуть эти места, двигаясь на юго-восток. Он промерз до костей в своей мокрой одежде, но в голове у него было только одно: поскорее скрыться от этого человека. И в то же время тот вселял в него такой страх, что в глубине души он твердо решил открыть на Найобрэре лавку, которая ему там зачем-то понадобилась.
