— Уаште, Токеча, — сказал Красная Вода, — ты пригодишься брюле на охоте.
По сведениям разведчиков стадо бизонов паслось в большой долине Бивер-Крик. Проведя при свете огромного костра Бизоний Танец и пережив долгую бессонную ночь, охотники брюле тронулись в путь. Их было около тридцати, включая Дайвера. Они ехали на охотничьих лошадках, сплошь вооруженные крепкими луками. За левым плечом каждого из индейцев виднелся колчан из шкуры выдры, заполненный стрелами. Под лейтенантом четко перебирал ногами Длинноухий. Пока раны Дайвера заживали, гнедой вольно пасся в индейском табуне и, нагуляв порядочного жира, являл собой нетерпеливого, рвущегося к действию скакуна. Приблизившись к долине Бивер-Крик с наветренной стороны, охотники растянулись в длинную, выгнутую в форме полумесяца линию. К высившимся перед долиной холмам они ехали медленно и осторожно. По знаку Миниши двое опытных брюле спрыгнули с лошадей и ползком пробрались к вершине холма. Потратив считанное время на осмотр долины, они вернулись назад с коротким отчетом. Верно рассчитав пройденную бизонами дорогу со вчерашнего дня, отряд брюле подъехал к ним как раз в нужном месте. Больше не было никаких задержек. Миниша взмахнул рукой, с запястья которой свисала плетка, и цепь охотников рванулась к холмам. Преодолев их, она понеслась вниз по противоположному склону к пасшимся в низине бизонам.
Дайвер скакал рядом с военным вождем, вооруженный скорострельным «спенсером». Его взгляд был прикован к громадному стаду, продолжавшему, как ни в чем не бывало, щипать траву. Затем бизоны подняли головы и обратили свои плохо видящие глаза на приближавшуюся грозную опасность.
Через мгновение бизоны были в движении. Их горбы и головы задвигались в быстром беге, копыта гулко застучали по земле.
Полумесяц индейских всадников, направив мохнатых животных вдоль русла Бивер-Крик, рассыпался, и началась дикая стремительная охота.
В неистовстве погони воины брюле издавали пронзительные вопли. Их крепкие луки сгибались и резко разгибались, посылая в скачущих бизонов длинные стрелы. Смертельно раненные животные то там, то здесь, начали валиться на землю.
Лейтенант выбрал крупную жирную самку, несшуюся в окружении быков и молодых телят. Он поразил ее с первого выстрела, вогнав пулю в голову. Охотничий азарт пронизал все его существо. В эти мгновения он был самым свободным человеком на свете. С рвущимся вперед Накпой он слился воедино.
Следующей жертвой стал взрослый самец, которому потребовалось две пули, чтобы сбить его с ног.
А охота продолжалась.
Дайвер заметил, как Миниша, искусно управляя своим пони, пробрался в гущу стада, наметив уложить громадного бизона с густой шерстью и высоченным горбом.
Вид храброго краснокожего, пустившегося опрометью в море бизоньих тел, приковал внимание лейтенанта, и он непроизвольно последовал за Красной Водой.
Ловкий индеец, с успехом избегая столкновений с животными, догнал-таки выбранную жертву. Он скакал в трех ярдах от бизона и уже принялся натягивать лук, как вдруг мохнатый исполин качнулся вправо. Его большая голова нырнула вниз. В следующую секунду она поднялась с тяжелой ношей на рогах — охотничьей лошадкой военного вождя! Красная Вода выскочил из седла и, упав на землю, попытался было встать. Но разъяренный бизон был уже рядом. Стоя на коленях, индеец заворожено глядел в его налитые кровью глаза.
Одновременно с последним рывком бизона Дайвер повел стрельбу из «спенсера». Четыре пули в быстрой последовательности вонзились в сердце зверя. Лютая злоба вкупе с инерцией почти донесли исполина до Миниши. Один его рог уткнулся в изрытую копытами почву у самого колена остолбеневшего краснокожего вождя.
— Прыгай на мою лошадь! — вскричал Дайвер, озирая проносившихся вблизи бизонов.
Наконец индеец вскочил на ноги и бросился к Дайверу. Почувствовав на талии руки брюле, лейтенант погнал Длинноухого дальше. Он скакал вместе с бизонами до тех пор, пока их не стало меньше. А потом, удачно маневрируя, выбрался из хвоста грохочущего стада на волю.
Только тогда Дайвер перевел дыхание. Опустив в изнеможении руки, он ловил ртом воздух, глядя на удалявшийся столб прерийной пыли.
Красная Вода соскочил со спины гнедого и положил руку на бедро Дайвера.
— Ты спас меня от смерти, Токеча. — Его голос звучал проникновенно. — Пиламайя!
— Однажды и ты сделал это для меня, — сказал Дайвер.
— Теперь мы квиты? — улыбнулся индеец.
— Похоже, что так.
Постепенно к ним стали подъезжать охотники и благодарить белого за спасение военного вождя. Они жали ему руку, говорили теплые слова, делились впечатлениями о его храбром поступке.
Чуть погодя на усеянную павшими бизонами равнину выехали индейские женщины и старики с многочисленными лошадьми и взялись за разделку туш. Двое из их числа вскоре обнимали Дайвера как самого близкого родственника. Это были Тачинча и Вахошиска, молоденькая жена и старый отец Красной Воды, избежавшего неминуемой гибели.
Джоан Паркингтон в оцепенении присела на край стула, положив влажные чуть подрагивающие ладони на колени. Ее красивое овальное лицо было бледным, затянутая в тесный лиф платья упругая грудь вздымалась. Но это длилось какие-то считанные секунды. Немного погодя восковые щеки красавицы заалели румянцем, в больших лучистых глазах блеснула радость.
Лейтенант Дайвер жив, он любит ее одну! И он ни в чем не повинен!
Джоан взглянула на краснокожего визитера и попросила повторить рассказ.
Ранее невозмутимый пауни здесь слегка улыбнулся.
— Белокожая скво услышит то же самое. У Черного Пса не раздвоенный язык!
Встряхнув пышными локонами, девушка растерялась. Не зная как отблагодарить индейца, она сунула ему в руку только что приготовленное печенье. Приход индейца, от которого несло медвежьим жиром и который больше походил на бритого головореза, порядком напугал ее, ей было известно, что несколько дней назад его приняли в форте на должность скаута. Она видела его слонявшимся вокруг и с неудовольствием отметила, что он уделяет ей пристальное внимание. Что было на уме дикаря, она не знала, но постаралась всегда находиться в компании с прачками. Она даже поделилась своими опасениями с Кросби, однако, тот лишь посмеялся над ней, сказав, что быть красавицей, оказывается, не всегда чистое удовольствие.
И вот, воспользовавшись отсутствием подружек, ушедших в казармы за бельем, индеец-таки свиделся с ней с глазу на глаз. Но, Боже мой! Какой сладостный бальзам он пролил ей на сердце!
Джоан стала сожалеть о размолвке с Дайвером уже на следующий день после его отъезда из форта. Когда раздражение и обида на лейтенанта постепенно улеглись, она стала терзаться по поводу того, что, не выяснив ничего, попросту выставила любимого человека за дверь.
