Лоуи с грохотом полетел на пол. Хондо приподнял его за шиворот и пояс и, когда открыли дверь, вышвырнул на улицу.
Эд покатился по песку и замер, потом приподнял голову и глухо сказал:
— Это не последняя встреча.
— Давай повторим. — Хондо повернулся, и дверь захлопнулась. Эд Лоуи остался один в темноте. Он, кряхтя и морщась от боли в боку, встал на подгибавшиеся ноги. С разбитых губ капала соленая кровь, шумело в голове.
— Я убью его.
В комнате Хондо подошел к Буффало.
— Второй раз я столкнулся с этим типом. Кто он?
— Назвался Лоуи. Эдом Лоуи.
Эд Лоуи… муж Энджи, живой. Как он мог в такое время бросить жену и ребенка? Из-за своего скота Лоуи едва крышу не снес в штабе, а о сыне и не вспомнил.
Когда отряд «Ф» покидал расположение лагеря, Хондо стоял у землянки и смотрел вслед проходящим. Группой разведчиков командовал лейтенант Крофорд. В основном здесь были апачи, мексиканцы и всего несколько белых. Силы собрались большие; похоронная команда составляла лишь десятую часть от общей численности отряда «Ф». Майор Шерри запретил первыми атаковать апачей, приказал не ввязываться в бой и беречь силы, — для небольшого гарнизона потеря каждого человека стоила бы слишком дорого.
Хондо проводил глазами отряд, потом вернулся в землянку и развел огонь. Мысли его были об Энджи. Ей нельзя оставаться на ранчо.
Заглянул Буффало.
— Будь осторожен, Хондо, — предупредил он, — Лоуи злопамятен.
— Знаю. — Помолчав, Лэйн спросил: — А он здесь давно?
— С месяц, может быть, больше. Играет в карты. — Буффало закурил. — Болтается с Фэлинджером.
А вести приходили все тревожнее и тревожнее. Из одной резервации убежало двадцать индейцев. У реки Франсиско заметили большой отряд апачей, направлявшийся к югу.
В этот день в лагере появились две группы поселенцев, спасавшихся от преследования, из северных районов штата. Их поместили в палатках отряда «Ф». Хондо бегал узнавать, не было ли среди них молодой женщины с ребенком и каждый раз угрюмо возвращался обратно. Он нетерпеливо ждал возвращения отряда, может быть, они узнали что-нибудь о них.
Медленно тянулось время. В лагере наступила необычайная тишина: не было обычных шумных разговоров и перебранок у салуна. Люди молча сновали туда-сюда, изредка отдавались краткие приказы, и на задание уходил очередной патруль.
Вскоре вернулся отряд. Они не видели индейцев, лишь несколько раз вдали мелькнули одинокие фигурки апачей-разведчиков.
Хондо Лэйн вошел в штаб. Сержант оторвался от бумаг и вопросительно взглянул на него.
— Майора Шерри можно?
— Сейчас.
Через минуту сержант вернулся.
— Идите. Он хочет вас видеть.
Шерри сидел, откинувшись на спинку стула, и задумчиво смотрел в окно, откуда открывался вид на плац. Это был мужчина лет пятидесяти с темным решительным лицом. Когда-то блестящий молодой офицер, светский юноша и любимец дам, он за годы службы превратился в опытного командира, знающего каждого человека в своей части. Большую часть своей жизни майор провел в суровой обстановке. Он познавал военную науку не по учебникам, а в боях с враждебно настроенными против властей индейцами.
— Что вы хотите, Лэйн?
— Уехать, — он кивнул на холмы за окном. — Дело есть.
Шерри медленно перекладывал бумаги на столе.
— Дело, говоришь?
— Да, сэр. Там осталась женщина с ребенком.
Майор взял в руки трубку и набил ее табаком.
— Ты жил среди апачей, это правда?
— Да, сэр.
Майор Шерри чиркнул спичкой.
— Мне приказано никого не выпускать из лагеря. Тем не менее мне хотелось бы разузнать что-нибудь о Витторо.
Хондо Лэйн нетерпеливо поерзал на стуле.
— Очень опасное предприятие. Глупо рисковать, и к тому же мне приказано никого не выпускать.
Хондо Лэйн встал и направился к выходу.
— Это все, сэр?
— Да. — Майор Шерри вынул изо рта трубку и посмотрел в окно. Открывая дверь, Хондо услышал слова, обращенные к нему:
— Лэйн, будь осторожен.
Энджи вышла на порог вытряхнуть половичок. Она посмотрела на двор, но Джонни нигде не было. Напуганная, Энджи сбежала по ступенькам вниз и закричала:
— Джонни! Джонни!
Тишина. Прикрыв ладонью глаза, она обвела взглядом склоны холмов. Джонни был послушным ребенком и никогда не уходил далеко от дома без ее присмотра.
Энджи обежала вокруг дома. И здесь его не было.
— Джонни!
Эхо несколько раз повторило ее зов. Сердце у Энджи бешено стучало, она направилась к загону.
— Джонни! Джонни!
Вдруг из-за деревьев вышли две лошади. На одной сидел Витторо, а на другой ее сын — Джонни.
Как громом среди ясного неба поразило ее появление Витторо рядом с Джонни.
— Ох, я думала… Я не знала…
Старый индеец бережно снял Джонни с лошади и поставил на землю, потом погладил мальчика по плечу.
— Мама, Витторо говорит, что я стану настоящим воином!
Индеец кивнул.
— Он будет хорошим всадником, не боится лошади.
— Смотри, мама. У меня повязка.
Он показал себе на голову. В середине повязки поблескивал опал исключительной красоты. Энджи присела перед Джонни на корточки.
— Как красиво! Какой камень!
Витторо посмотрел на Джонни.
— Я поговорю с твоей мамой. Иди домой.
— Да, Витторо.
Джонни послушно повернулся и побежал к дому. Энджи с замирающим сердцем следила за ним.
Витторо строго смотрел на нее. Она внутри вся сжалась, догадываясь, что сейчас будет, и решила отвечать обдуманно и спокойно, чтобы не навлечь беды на Джонни. Энджи несколько раз видела проходившие рядом отряды индейцев, пояса которых были увешаны скальпами. Она понимала, что от смерти их дом оберегает приказ Витторо. Ни в коем случае нельзя рассердить его неосторожным словом.
— Дому нужен мужчина. Маленькому Воину нужен отец.
— Мой муж вернется со дня на день.
Витторо помолчал, потом отрицательно покачал головой.
— Не думаю. Ваш муж, наверное, мертв.
Она тихо ответила:
— У нас женщина имеет право сама решать свою судьбу. Она может выйти замуж и во второй раз, после смерти мужа.
— У меня много воинов.
— Они подчиняются сильному вождю, — сказала она, — но индейская женщина для индейца, а белая — для белого человека.
— Маленький Воин — кровный брат Витторо. Он должен стать сильным мужчиной.
Она смело взглянула в глаза Витторо.
— Я согласна с вами. Он станет, как Витторо. Он будет таким же сильным… и добрым. В этом я сегодня убедилась. Мой сын, — продолжала Энджи, — рожден на этой земле. Человек, которого я выберу, научит его смелости и ловкости апачей.
Лицо старого индейца оставалось бесстрастным. Он медленно взял лошадь под уздцы.
