Сюда, к плато, возможно, вела тропа, по которой могли пройти кони моих преследователей, потому я не стал терять времени. Я побежал, выбрав направление на юго-запад, которое, по моим расчетам, должно было вывести к дороге, идущей вдоль берега Нью-Ривер. Я то бежал, то шел пешком, стараясь сохранить силы. Сорвись я сейчас и вряд ли кто-нибудь обнаружит мои останки в этой богом забытой расщелине. Сверху она наверняка выглядит не толще волоска на изрезанной карте горного плато. Даже койот не смог бы добраться до вкусного обеда, и я достался бы какому-нибудь стервятнику.
Носком ботинка я наконец нащупал узенький выступ и затем, едва удерживая равновесие на гладкой скале, осторожно передвинул руки вниз по узенькой трещине, которая спускалась по краю обрыва. Теперь, держась за ее край, я сполз еще ниже, отпустил правую руку, лихорадочно пытаясь нащупать хоть какую-то опору или зацепку. Я висел над пропастью, держась только немеющей кистью левой руки. Разожми я ее сейчас, и...
Пальцы правой руки нащупали небольшой выступ, носки ботинок обрели опору, и так, сантиметр за сантиметром, я медленно спустился почти до самого дна узкого каньона и позволил себе спрыгнуть, когда до земли оставалось всего метра полтора.
Я оказался на каменной полке длиной метров восемь и примерно столько же в поперечнике. В отполированной водопадом скале образовалась небольшая чаша, все еще наполненная водой. Недалеко от этого «водоема» нависал узким выступом край скалы, но другого убежища от палящих лучей солнца не было. Преследователи могли настичь меня только с той стороны, откуда я пришел, но я решил еще раз убедиться в этом, подошел к краю полки и посмотрел вниз. И тотчас отпрянул назад. Подо мной была абсолютно гладкая, отшлифованная скала, отвесно обрывавшаяся примерно метров на пятьдесят. О дальнейшем спуске не могло быть и речи. Я сам заманил себя в эту ловушку, еще лучше, чем могли пожелать мои преследователи, и, может быть, они это знали.
Вода здесь, конечно, была, но есть нечего. Единственный выход обратно наверх, но там меня поджидала смерть от рук преследователей.
Вспомнив о них, я быстро отбежал под нависший край скалы и сел на лежавший там плоский камень. Теперь сверху я был невидим.
Солнце не доставляло мне особых неудобств: оно заглядывало в этот узкий каньон примерно на час не больше. Что еще беспокоило меня, так это мысль о Белл я ничем не мог ей помочь. Даже если ей и удалось скрыться в этих горах, ей наверняка требовалась помощь.
Наверху раздались шаги, на выступ посыпались мелкие камешки и песок. Я вжался в стену, затаив дыхание.
Шеридан! я узнал голос Колина. Отзовись! Мы знаем ты здесь!
Они могли только подозревать это, ведь прямых доказательств у них не было. Я ждал, затаившись.
Внезапно над головой раздались резкие звуки, будто кто-то бил металлом о камень. Неужели они вырубают в скале ступени, чтобы спуститься сюда? В какой-то миг у меня появилось желание выглянуть из укрытия. Рискни хоть один из них спуститься сюда, все преимущества были бы на моей стороне. Даже если бы его прикрывали сверху, я мог бы внезапно накинуться на этого глупца и спихнуть его в пропасть. Но тут до меня дошло, что же они делали.
Они срубали все те выступы, которые позволили мне спуститься сюда. Да все-то, пожалуй, и не стоило. Достаточно было сбить два-три, и я бы остался пленником этого каньона до самой смерти. Очень удобно: на теле никаких следов насилия смерть от истощения.
Через некоторое время я снова услышал голос Колина:
Больше ты нас не интересуешь. И даже если у тебя остались какие-то записи, пленки, мы их найдем.
Моя секретарша человек довольно доверчивый. И ей придется одной иметь дело с Флойдом Рисом и Джимбо Уэллзом. Так что я сильно сомневался, что она сможет остановить этих типов.
Ждать было нельзя. Нужно было немедленно выбираться отсюда.
Я услышал над головой хруст гравия, звук удаляющихся шагов и... остался один.
Солнце стояло высоко, но здесь, в стенах моей добровольной тюрьмы, царила прохлада. Над головой протянулась голубая полоска неба, прямо передо мной противоположная стена каньона. Он был таким узким, что казалось протяни руку и дотянешься до той стороны. В том месте, где сейчас стоял я, он был немного шире, но книзу сужался, слегка изгибаясь, отрезая меня от внешнего яркого живого мира.
Некоторое время я сидел совершенно неподвижно. В пустыне обретаешь способность слушать.
Звуки в пустыне приглушены. Стоит привыкнуть к фону вроде подвывания ветра, и через некоторое время начинаешь различать другие шорохи. Вот прошмыгнула мышь, а это птица зашуршала в листве. Начинаешь отличать звук падающих камней, сброшенных ветром, от тех, которые потревожила нога крадущегося преследователя.
Полной тишины в природе не бывает. Но пустыня это земля шорохов. Поэтому приходится настраивать слух лучше любого инструмента.
Я знал, что вся моя жизнь, все, чего мне удалось на сегодня достичь, было поставлено на карту. Это был не сюжет приключенческого романа, рожденный игрой моего воображения, но сама действительность, жуткая, безжалостная, жестокая реальность.
Несколько часов мне придется бороться, чтобы выжить. И исход этого сражения определит, выживу я или мне суждено погибнуть, и в таком случае та же участь, наверное, ждала и Белл. А зло так и останется безнаказанным.
Человек оснащен самым совершенным в мире оружием мозгом. Если мне удастся выбраться отсюда, то только благодаря тому, что мозг будет направлять движение мышц.
Я сидел не двигаясь, вслушиваясь в шепот пустыни. Гомон большого города остался позади. С каждой секундой я все глубже окунался в мир пустыни, возвращаясь, если хотите, в первозданное первобытное состояние. Я находился в этом мире дикой природы и сам должен был стать дикарем, даже еще большим, чем мои преследователи.
И вновь я вспомнил о братьях Альварес. В их жилах текла кровь апачей. Нет сомнения их предки были где-то поблизости, когда в этих краях, в долине Верда, появились стада братьев Туми. И апачи знали обо всем, что происходило здесь в те дни.
Я подошел к краю и заглянул в пропасть. Даже с крюками и страховкой спуск был бы почти невозможен. А в моем положении это просто самоубийство.
На выступе, ставшем моей тюрьмой, скопилось немного песка, и я принялся внимательно его изучать. Бывает, в горах рядом с водоемами остаются следы диких животных, пробирающихся на водопой. Эти следы могут иной раз подсказать человеку, попавшему в безвыходное положение, путь к спасению.
Но на этот раз мне не повезло. На скале не было никаких следов, указывающих на присутствие диких животных.
