Ознакомительная версия.
— Вот что, — сказал Том, — если речь окончена, то, думаю, нам пора на корабль.
Мальчик не произнес ни слова, лишь чуть дрогнули уголки его губ. Ему пришлось нахмуриться, чтобы принять обычное решительное, наплевательское ко всему выражение лица.
Они вручили билеты и прошли в свою каюту. Дэвид занялся багажом, а Глостер вышел на палубу. Ему было все интересно. Опершись на поручни, он вдыхал незнакомые резкие запахи порта, разглядывал поднимавшихся по трапу людей, наблюдал за погрузкой багажа и грузов в носовой трюм.
Рядом встал темнокожий малый с квадратной челюстью. В руке он держал пачку зеленых, развернутых как колода карт.
— Глостер, — тихо произнес малый с явно иностранным акцентом, — здесь две с половиной тысячи долларов. Они будут твои, если ты спустишься на берег и забудешь вернуться.
Том Глостер не нашел для ответа подходящего слова, только так глянул на смуглого джентльмена, что тот поторопился сложить зеленые бумажки и, покачав головой, процедил сквозь зубы:
— Вижу, ты честный идиот.
Потом стремительно повернулся на каблуках и, добежав до трапа, пружинистым шагом спустился на причал, быстро затерялся в толпе пассажиров и провожающих.
«Святая Инес» была небольшим судном, к тому же в основном перевозила грузы, а не людей, но все же, когда отвалила от причала и развернулась в сторону Золотых Ворот, на борту набралось до сорока пассажиров. Миновав неспокойные воды Ворот, «Святая Инес» вышла в открытое море, оставив позади сверкавшие в солнечных лучах окна домов Беркли и яркое разноцветье холмов Сан-Франциско. Впереди возникли неясные лиловые очертания низких, приземистых островов Фараллон. Судно развернулось на юго-запад и стало набирать ход.
С первых минут Том Глостер почувствовал приступы морской болезни и целых три дня мучился, лежа пластом в постели, не в силах оторвать голову от подушки. Все три дня его не оставляли дикое завывание ветра, неустанные заботы Дэвида и странная преданность корабельного кота. Это был небольшой сиамский кот с будто выпачканной углем мордой и светлыми голубыми глазами. Привязанность его была безграничной. Он появился, путаясь в ногах у корабельного стюарда, в первый же день и с тех пор почти все время проводил в каюте, питаясь едой, к которой Том практически не прикасался.
На четвертый день ветер стих, уменьшилась ужасная качка, так что Глостер смог даже сидеть, опираясь на подушки. В этот день он выпил чашку бульона, но к вечеру у него появились блеск в глазах и зверский аппетит.
Дэвид был несказанно рад, потому что, как признался, не решался без Тома выйти из каюты. Он знал о предложенной Глостеру взятке, и при одной мысли об этом у него мороз пробегал по коже. А теперь, когда Том пошел на поправку, мальчуган с радостью заказал все деликатесы из кладовой кока. За супом должны были последовать рыба, мясо, потом утка. С супом было покончено одним махом. Но когда стюард появился в дверях с рыбой, корабль накренился, и содержимое подноса с грохотом посыпалось на пол.
Побледневший стюард, растерянно подобрав куски покрупнее, отправился искать швабру. Сиамский кот тем временем обнюхал остатки. Коты, как известно, неравнодушны к рыбе, и этот тоже немедленно принялся за работу. Когда вернулся стюард, кошачьи усы лоснились сливочным соусом.
Кот отошел в сторону и стал с завистью наблюдать, как с пола исчезают последние остатки. Потребовалось время, прежде чем рыбное блюдо принесли снова и поставили на столик. Том, пока еще слабый, встал с постели, готовый наброситься на еду, когда Дэвид Пэрри вдруг рассмеялся, показывая на кота:
— Погляди-ка, Том! Он нам завидует.
Кот стоял посреди каюты и царапал лапами пол. Шерсть на его спине поднялась дыбом, хвост торчал кверху трубой.
Глянув на кота, Том выскочил из-за стола:
— Не в этом дело! Ему больно, Дэвид! Он даже не возьмет еду из рук. Смотри!
Сиамский кот с отчаянным визгом принялся кататься по полу, затем, выгнув спину, встал в углу и жалобно замяукал.
— Позови стюарда, — велел Том. — Надо что-то делать. Он ведет себя так, будто у него раздирает кишки. И…
— Том! — воскликнул Дэвид. — Неужели не понимаешь?
— Что?
— Так это же рыба! Рыба, которую принесли нам. Она отравлена! Отравлена! О Господи помилуй!
Глостер со спокойным, но мрачным лицом следил за страданиями кота. Потом встал и нажал кнопку вызыва стюарда.
— Пригласите сюда капитана, — потребовал Том.
Стюард, подмигнув, ухмыльнулся:
— Капитана, сэр? Самого капитана?
— Да, мне нужно видеть капитана, — повторил парень.
До стюарда наконец дошло, что с ним говорят серьезно. Он недоуменно посмотрел на катавшегося в конвульсиях по полу кота.
Потом кот затих и, часто дыша, лежал на боку с полузакрытыми глазами. Из его рта пузырилась пена. Он оставался в таком состоянии до прихода капитана.
Капитан, рослый светловолосый чилиец, держался подчеркнуто строго. Его оторвали от ужина, и он требовал объяснить причину такого беспокойства.
Глостер показал на кота:
— Он подыхает.
Капитан поглядел на Тома как на полоумного.
— Он съел пищу, принесенную в каюту для нас, — вмешался Дэвид. — Вон там, на столике, есть еще — это рыба. Она отравлена.
Капитан вздрогнул. Уставился на издыхающего кота, на еду на столике…
— Так это же рыба, которая сегодня подавалась на все столы, — произнес он.
— И под тем же соусом? — спросил Дэвид.
Капитан опять вздрогнул.
— Кому, во имя всех святых, понадобилось подложить вам яд? — воскликнул он.
— Есть кому, — серьезно заверил Дэвид. — Поэтому у нас и возникло подозрение, как только кот плохо себя почувствовал. Не могли бы вы пригласить кока, сэр?
— Сейчас позову.
Послали за коком, тот немедленно явился. Непохожий на солидного шефа пожилой усталый человечек.
— Ты готовил рыбу?
— Я, сэр.
— Станешь есть?
— Я?
— Вон ту рыбу на столе.
Кок недоуменно посмотрел на хмурое лицо капитана, затем на настороженные лица остальных. Все молчали.
— Я уже поужинал, сэр, — ответил он.
— Поужинал?
— Да, сэр.
— Тогда принимайся во второй раз.
Зычный суровый голос капитана, казалось, лишил кока ума.
— Вы хотите сказать, чтобы я сел здесь и покушал, сэр?
— Именно.
Кок сел за стол и, подцепив кусочек вилкой, поднес его ко рту. Том остановил старика.
— Это не он, — объяснил Дэвид. — Если бы он знал, не осмелился бы.
— Что случилось? — спросил, задрожав, бедняга.
— Почему в каюты подавали рыбу не под тем соусом, что в столовой? — поинтересовался капитан.
Ознакомительная версия.
