Воцарилась тишина, которую нарушил Джо Саттон:
— Овец увели, Бен. Думаю, они ушли.
Бен Хиндеман сунул в рот самокрутку. Боже, какая женщина! Как держится… она же совсем не боится!
Время шло, Бен Хиндеман размышлял. Он был осторожным человеком, а вне семьи слыл безжалостным и холодным. Старый Боб Саттон был боссом, но теперь мантия власти окутала плечи Бена, как всегда и рассчитывал старый Боб.
Конечно, подобное положение вещей не устраивало Джека Саттона. Среди шестидесяти ковбоев Боба Саттона, не найдется и десятка, которые последуют за ним, да и те вряд ли пойдут на риск попасть в немилость к Хиндеману. Хиндеман, прямой, безжалостный и могущественный, особо разбираться не будет. Он просто уничтожит того, кто окажется у него на пути, сметет все преграды, но не из злобы или жестокости, а просто потому, что они мешают идти к поставленной цели.
Но что-то беспокоило Бена. Была в этой мексиканской девушке какая-то ярость, что-то тигриное и таящее в себе опасность. Она не была похожа на его жену, которая всегда уступала и была очень терпелива. В этой женщине кипела неукротимая сила; и она полностью отдавала отчет в своих действиях. Джек вряд ли когда-нибудь это поймет.
Придя к такому заключению, Хиндеман, который никогда не делал ничего липшего, оставил семью Чаверо в покое. Пусть они лучше живут в каньоне, ведя безвредное существование со своими овцами, спрятанными среди холмов, главное, чтобы они никогда больше не появлялись среди людей «СБ».
Джек не понимал, что девчонка будет бороться и что в нескольких милях к югу отсюда живут мексиканцы, которых она могла бы призвать на помощь. А лучший путь для их отряда как раз проходит по южную сторону от. границы. Похоже, девчонка может и уничтожить их, если ее задеть или разозлить и она поймет, что может это сделать. В то же время Хиндеман чувствовал опасность, которую таит в себе неповиновение, демонстрируемое людям из его окружения Трэйсом Джорданом. Джордана нужно найти во что бы то ни стало и убить.
— Почему ты осталась? — наконец спросил он.
— А почему я должна куда-то уходить? Это мой дом.
В ее тоне слышался вызов. Она бесстрашно посмотрела на него и спросила:
— Теперь вы будете воевать с женщинами?
Сухой голос Морта Бэйлесса разорвал нависшую тишину:
— Дай мне десять минут, и под кнутом с привязанной к нему шпорой она у нас заговорит.
Бен Хиндеман поглядел на кончик своей самокрутки, эти слова не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Когда речь шла о женщинах, Морт всегда жаждал крови. Он бил свою жену до тех пор, пока она не сбежала, и никогда больше не вернулась. Морт попытался ее настигнуть… Скорее всего поэтому она к нему больше и ре вернулась. Но только дурак может думать, что эта женщина заговорит.
— Бен?
Это был Якоб Лантц. Старый следопыт присел на корточки у стены дома.
— Он вернется, Бен.
Хиндеман уловил промелькнувшую по лицу девушки тень страха. Бен Хиндеман был по-своему умен. Он был однолюб, и женщина, которую он любил, стала его женой. Они жили на их ранчо недалеко от Токеванны. И он понял, что это правда. Я вернусь, говорил он себе, я вернусь, да поможет мне Господь.
— Это правда, — сказал Бен. — Подождем.
Лицо Морта исказилось от ярости.
— Подождем?
Он направил свою лошадь вперед, будто рассчитывая затоптать Якоба Лантца.
— Я ждать не собираюсь. Да я!..
— Морт.
Холодный голос остановил его, подавил внезапную вспышку ярости. Двуствольный револьвер Хиндемана был у всех на виду и лежал прямо на седельной сумке.
— Я отдаю здесь приказы.
Морт заколебался, ощутив в своей душе что-то холодное и безобразное, да и не было у него каких-либо разумных аргументов, чтобы спорить с Беном Хиндеманом. Впрочем, и револьвер Хиндемана не нес непосредственной угрозы.
— Ну и жди, — наконец сказал он. — А я ухожу в город.
Мария Кристина зашла в дом и присела, ноги слишком устали, чтобы стоять. Она заметила л еще кое-что. Среди них был человек с перевязанным лицом, как будто ему прострелили обе щеки. И Дэвида Годфри не было среди них. Трэйс Джордан набирает очки в свою пользу.
Джо Саттон притащил в дом еду, свалив ее кучей на стол. Держа шляпу в руке и глядя ей в лицо, он спросил:
— Приготовишь? Никто из нас не силен в приготовлении хорошей еды.
Он говорил неуверенно, и она уже готова была сказать нет, когда осознала, что сытые мужчины должны отдохнуть и выспаться.
— Приготовлю.
Она будет что-то делать и отвлечется от посторонних мыслей. Они уверены, что Трэйс Джордан вернется — но так ли это? Из-за нее?
Шестеро из них остались, остальные уехали за свежими лошадьми: Хиндеман, Джек и Джо Саттоны, Лантц, Бэйлесс и человек с суровым лицом, которого, как она знала, зовут Вес Паркер. Позже она услышала из разговора, что Годфри насмерть сбит со скалы камнепадом. Мексиканке не хотелось, чтобы Джордан вернулся, но ей постоянно вспоминалась сила его рук, когда он держал ее за плечи, и странная слабость, которая охватила ее, когда он коснулся ее тела. Это было еще не испытанное доселе чувство, и оно испугало девушку.
Она не хотела так много давать ни одному мужчине. Любить — значит отдать себя в руки мужчины, это было так ново для нее, ей это не подходит. Она не будет больше думать о нем. Он ушел.
Хватит, этого более чем достаточно. Она жаждала какой-то более полноценной жизни, чем та, которую вела в их маленьком уголке среди пустыни и гор. С тех пор как умер отец она оказалась еще одним ртом в семье, и тогда она вышла замуж за Бида Хайеса. Она никогда его не любила, но зато он любил ее, да и был в общем-то неплохим человеком, пока не запил. Но он был слабым.
Этот же совсем другой. В нем было что-то такое, что заставляло ее верить, даже когда она говорила себе, что глупо его слушать. Мужчины лжецы. Все.
Она вспомнила, как впервые увидела его. Он лежал на попоне, его лицо было ужасно, из открытой раны в боку струилась кровь. Казалось, он мертв… а затем она увидела, что он дышит.
Теперь Джордан ушел. Ушел и больше не вернется. А если вернется, то здесь его уже ждут, чтобы убить.
Бэйлесс откинулся от стола и посмотрел на Марию Кристину с пересилившим недовольство восхищением:
— А ты можешь готовить, мексиканочка. Тебе надо отдать должное.
Мария Кристина бросила на него угрюмый взгляд и отвернулась. У нее за спиной поднялся на ноги Джо Саттон, говоря как бы про себя:
— Благодарю, мэм.
Вес Паркер презрительно посмотрел на него, но Хиндеман поддержал его благодарность, и Джо почувствовал себя свободнее. Лишь Джек Саттон молча сидел за столом. Еда действительно была приготовлена на славу, но он никак не мог признаться себе в том, что какая-то простая мексиканская девчонка может так холодно относиться к нему. Он медленно потягивал кофе, желая остаться с ней наедине.
