Ознакомительная версия.
— Вилли, — говорила она, — ты можешь дойти до дому, не ввязавшись снова в какую-нибудь историю?
— А вы не пойдете снова к этому Дорну? — спросил Вилли, которому удалось наконец вырваться из ее рук.
— Откуда ты знаешь, что я вообще когда-нибудь бывала в этом месте? — спросила она.
— Не знаю, я просто…
— Вилли, ты уже не в первый раз идешь за мною?
— Понимаете, мисс Мерран…
— Немедленно отправляйся домой, Вилли! И я слышала, что ты опять дрался. — Она не договорила, однако в тоне ее слышалась явная угроза.
— Могу я поговорить с мистером Коркораном?
— Конечно. Спокойной ночи, мистер Коркоран. О, Вилли, я тебя очень прошу, будь хорошим мальчиком!
Она удалилась по переулку, а Вилли схватил за руку своего собеседника.
— Вот видите? — спросил он. — Никогда нельзя представить, что она будет делать в следующую минуту. Я думал, она будет меня жутко ругать. А вместо этого она обнимается. Черт знает что!
— Она действительно странная, — согласился Коркоран.
— Делает все, что хочет, словно, кроме нее, никого на свете нет. И вечно суется во все дырки, старается помочь всем на свете, а потому вляпывается в разные истории. Вот эти Дорны, например. Скверная публика, верно вам говорю. Вы не могли бы последить за ней немножко, а? Сам я после сегодняшнего боюсь. Она, если меня поймает, так разозлится, что просто ужас!
— А ты сделаешь то, что она тебе велела?
— Ну знаете, никому ведь не повредит, если я повстречаюсь кое с кем по дороге домой. Просто скажу пару слов, и все, мистер Коркоран.
— Ладно уж, иди, юный обманщик, — рассмеялся Коркоран. — Но пошевеливайся, они наверняка уже снова за тобой следят.
Банда врагов Вилли отнюдь не разбежалась после нападения на него, которое закончилось неудачей из-за вмешательства Коркорана. Держась на безопасном расстоянии, они преследовали своего противника, подбираясь к нему все ближе и ближе, прячась за домами и стараясь не выходить из тени.
Что до Вилли, то он осторожно озирался по сторонам; его острый глаз без труда замечал фигурки врагов, затаившихся во тьме, и губы его раздвигались в презрительной улыбке. Если бы он был взрослым мужчиной, его манеру поведения можно было бы назвать высокомерной и не терпящей возражений; теперь же ее отличала известная гордость и независимость.
Этот мальчишка забавлял Коркорана, и в то же время он за него беспокоился.
— Что, если они снова тебя поймают? — спросил он Вилли.
Вместо ответа мальчик сунул руку в свой широкий глубокий карман и вытащил оттуда длинный тяжелый нож. Он нажал на пружину, и наружу выскочило четырехдюймовое лезвие. Стоя на одной ноге и продолжая осматриваться по сторонам, чтобы не терять из виду своих врагов, он ловко поточил нож о загрубелую подошву босой ноги. А потом, опять нажав пружину, сунул нож в карман.
— Если они снова нападут на меня всем скопом, я знаю, что мне делать, они меня попомнят, мистер Коркоран.
Так и просилось желание дать мальчику добрый совет, однако Коркоран проглотил слова, лишь пожал плечами. И только сказал:
— Есть много способов оказаться на виселице. Ты уверен, что тебе не нужна помощь, чтобы убежать? Ты же видишь, они загнали тебя в мышеловку, отрезали тебе все пути!
— Скажите пожалуйста! — фыркнул Вилли. — Что я, калека какой, что ли?
С этими словами он подбежал к ближайшему дому и, высоко подпрыгнув, оказался на подоконнике; потом уцепился за карниз и в момент, карабкаясь, как обезьяна, оказался уже на крыше. Там он на секунду задержался, чтобы насмешливо помахать рукой своим преследователям, которые столпились внизу возле дома, издавая яростные крики, а потом быстро пошел прочь по плоской крыше и вскоре скрылся из виду.
Коркоран побежал вслед за девушкой и вскоре нагнал ее уже на другой улице. Она приостановилась, когда он приблизился к ней, и дальше они пошли рядом.
— Я поняла, что это вы, — сказала она, — когда услышала за спиной быстрые легкие шаги. Это как-то связано с Вилли?
— Он мне поручил присмотреть за вами, — сообщил Коркоран. — А Вилли, как вы понимаете, ослушаться нельзя, разве не так?
Это заставило ее рассмеяться; в ее смехе, так же как и в голосе, слышалась очаровательная хрипотца, которая завораживала Коркорана, словно вкус неведомого экзотического фрукта. Они подошли к какому-то дому, возле открытых дверей которого сидел на корточках хозяин-мексиканец, в то время как его жена все еще трудилась на кухне прямо за его спиной. Мисс Мерран воспользовалась возможностью рассмотреть как следует своего спутника, и Коркоран заметил, что она окинула его внимательным взглядом. Он стал помахивать тросточкой и засвистел какую-то мелодию.
Внимательно следя за ней уголком глаза, он заметил, что в ней уже нет того дружелюбия, с которым она разговаривала с ним совсем недавно. Теперь она держалась гораздо более холодно.
«Она принимает меня за хлыща», — сказал себе Коркоран. Эта мысль заставила его беззвучно рассмеяться.
— Вам сейчас хорошо? — спросила девушка.
— Конечно!
— Сейчас действительно приятно, — сказала она. — Днем иногда бывает так жарко, душно, солнце печет невыносимо. Зато ночью хорошо. Вот если бы можно было спать днем, а жить ночью — как было бы замечательно, не правда ли, мистер Коркоран?
— Я обычно так и делаю, — отозвался он.
— Ах так? — пробормотала она, бросив на него в темноте вопросительный взгляд.
Он закусил губу. Однако сказать что-нибудь в объяснение своих слов было нечего, его мозг словно отказывался ему служить.
— Вилли очень за вас волнуется, — сказал он. — Его беспокоит, что вы принимаете такое участие в судьбе этих Дорнов.
— Я знаю, — ответила она. — Миссис Дорн — несчастная одинокая женщина. Ее покойный муж был очень богатым человеком, и теперь она в полной растерянности. Вы же понимаете, нервы и все прочее. Но у нее замечательный сын.
— Хм-м, — заметил Коркоран без особого энтузиазма.
— Он действительно прекрасный человек, — продолжала девушка, запрокинув голову и улыбаясь небу и звездам. — Какое сердце, какая Душа! А сколько нежности и терпения проявляет он в обращении с матерью. Читает ей вслух, ухаживает за ней, как нянька. Смотреть на них одно удовольствие!
— А что он делает, каким образом зарабатывает на жизнь?
— На жизнь? Как вам сказать… Он художник. Кроме того, он пишет. Его рассказы все равно что сам Габриэль Дорн — странные прекрасные вещи, похожие на сновидения.
— Правда? А что он делает как художник? Какие темы выбирает для своих работ?
— В основном пейзажи. Он влюблен в пустыню и горы, они — источник его вдохновения.
Ознакомительная версия.
