Я полагаюсь на него, Хайэт, и лучше бы тебе последовать моему примеру. Некоторые считают, что закон их сковывает, но он сковывает одно лишь зло. Законы утверждают, чтобы развязать людям руки, а не наоборот — если это те законы, какими им следует быть. Они подсказывают каждому из нас, что он смеет осуществить, не посягая на свободу другого человека. Свободу, равную его собственной.
— Никогда не смотрел на это с такой стороны.
— Я вот заметил, Хайэт, — ты не носишь револьвера. Почему?
— Так а зачем он мне? Я же банкир, деловой человек. Револьвер мне без надобности.
На губах судьи появилась улыбка.
— Все правильно. Обычно оружие тебе без надобности. А получается это потому, что револьвер носит Борден Чантри. И ему платят, чтобы он применял его ради тебя и в твоих интересах. Вот ты и можешь себе позволить быть деловым человеком — потому что он тебя защищает. Бывали времена, когда безопасность в этом городе гарантировало только собственное оружие, и снова могут настать такие времена, а пока что у нас есть Чантри. Мой тебе совет, Хайэт, — окажи ему содействие.
Судья Маккиней смахнул с жилета крошки.
— Если Бордену нужен судебный приказ, он его получит. Только зачем до этого доводить?
— Предположим, я предпочту не признавать твоего приказа?
— Ну, ты же не дурак, Хайэт. — Маккиней опять улыбался. — Ведь стоит тебе воспротивиться, и я заставлю Бордена швырнуть тебя к Киму Баке за решетку. Будете за компанию дожидаться выездной сессии.
— Неужели ты способен со мной так поступить?
— Почему нет? С тобой и со всяким другим. — Проглотив кофе, Маккиней поставил чашку на стол. — Если хочешь доставить мне лишнюю работу, ты своего добьешься. Но на твоем месте я бы отыскал Чантри и помог бы ему, чем сумел. В один прекрасный день он может тебе ой как занадобиться.
После того как Хайэт ушел, из кухни появился Эд.
— Волей-неволей пришлось вас подслушать, — покаялся он.
— Мы никаких секретов не раскрыли. Так, кое-какие детали, которые наш добрый финансист не вполне усвоил. Не найдется у тебя еще парочки пончиков, Эд? Очень уж вкусные. А Бордена пока нет.
Борден Чантри проснулся с тупой болью в голове и лежал тихо, разглядывая усыпанные цветами обои. В окно заглядывал солнечный луч, легкий ветер колыхал занавеску.
Закрыл глаза, рассеянно слушая звуки из кухни. Бесс за работой. Хорошо. Вот так спокойно лежать, больше ничего.
Только лежа на боку никто еще преступлений не раскрывал. К тому же от него ожидают, что он будет на улице.
Борден сел — с великой осторожностью — и перенес ноги на пол. Голова закружилась немного, но, подождав чуть-чуть, он сумел встать. Держась одной рукой за изножье кровати, постоял, не двигаясь, пытаясь предугадать, как -намерено вести себя его тело. И увидел на подоконнике несколько соломинок.
Слеплены вместе комочком грязи или навоза.
У Бесс на подоконнике — и вдруг такое? Абсурд. Она — самая аккуратная хозяйка, какую Борден знал в жизни. А все-таки сор тут. Что может означать одно и только одно: кто-то влез через это окошко после того, как Бесс наводила здесь порядок. Точнее, после того, как она в последний раз сюда заходила.
Впрочем, она поднялась сегодня утром, не зажигая света, чтобы не беспокоить его, а вчера вечером не увидела бы эту солому в темноте. Из чего следует: кто-то, побывавший в загоне или сарае, забрался в это окно вчера.
Однако в дневное время этого человека заметили бы. Да и дом не заперт.
Получается, что дело было вечером, до того, как его, Бордена, уложили здесь спать.
В старом сарае прошлым вечером кто-то был; двое, самое меньшее. Что же, может быть, один из них пришел из его дома?
Чушь какая.
А солома-то здесь. Хотя она могла быть принесена из двадцати — да что из двадцати, из пятидесяти мест.
А в окно зачем? Потому что как еще солома попадет на подоконник? Бесс… она, разумеется, пойдет через дверь, чего ради еще что-то выдумывать. Его тогда дома не было, Том, конечно, спал…
Билли Маккой?
Если он выходил? Это окно было бы подходящим, чтобы войти обратно. Комната оставалась пустой. Эта сторона дома скрыта от взглядов. Гостиная, или передняя комната, как она обычно называлась, использовалась только, когда приходил с визитом проповедник и в прочих подобных случаях. Поэтому Билли в голову бы не пришло идти через переднюю дверь. Кухонная же дверь скрипит.
Билли, и думать нечего… Но причина? Что среди ночи делать мальчишке в какой-то конюшне?
Медленно, старательно избегая двигать головой, чтобы сильней не заболела, Борден Чантри оделся, натянул сапоги и накинул оружейный пояс. Проверил заряд револьвера, как делал всегда, даже если давно его не применял.
Вышел в кухню. Из окна увидел Билли. Кидают вместе с Томом на столбик веревочную петлю. Для Билли это не задача, он уже ловил животных. Но Том моложе, и для него это полезное упражнение.
Бесс стремительно обернулась.
— Борден! Тебе нельзя вставать! Доктор Тервилиджер говорит…
— Могу вообразить, что он говорит! Как насчет чашки кофе?
— Сядь. Ну пожалуйста! — Покосившись на мужа, она налила кофе. — До чего ты бледный, представить себе не можешь! Не выходи на улицу, там жарко.
— Нужно подобрать кое-какие мелочи. Со мной все будет в порядке. — Бесс поставила кофейник назад. — Что-нибудь слышала нынче ночью?
— Здесь, около дома? — Она повернулась спиной к плите. — Нет. Что-то случилось?
— Не говори об этом никому. Я думаю, Билли уходил из дома.
— Билли? Не может быть! И вообще… я не видела, чтобы он выходил.
Они еще поговорили об этом, следя за тем, чтобы голоса звучали тихо. Знает ли Билли нечто, что неизвестно Бордену? Надо его спросить, но сейчас не время. Как-нибудь, когда он не будет занят с Томом. Когда они будут одни. Двое мужчин.
— О! — Бесс вдруг вспомнила. — Ким Бака хочет тебя видеть, и еще Хайэт Джонсон просил заскочить, когда найдешь время. Скажите, говорит, я переговорил с судьей.
Ким Бака?
Ноги неторопливо вынесли Бордена Чантри на улицу, дальше он свернул налево. Проходил мимо ресторана, когда Лэнг постучал по стеклу. Чантри вошел.
За чаем сидят Присси и Элси. Чантри опустился рядом с приятелем.
— Тебе надо было остаться в кровати, — посетовал Лэнг. — Я жду Блоссом.
— Она приезжает?
— Уже приехала. У нее там на ранчо работник болеет, хотела с доктором о нем переговорить. — Внимательный взгляд. — Слушай, тебе здорово досталось. Кто бы подумал, что в старой развалюхе окажется человек?
— Я знал, что он там, — рассеянно отозвался Чантри. — Но что могу получить по черепу, об этом не подумал.
— Знал?
