Наконец Панама лег спать. Его разбудит первый свет, и это будет скоро. Ему хотелось выбрать место, где они будут умирать, и в мыслях он уже сделал этот выбор.
Где-то среди лавы завыл койот. Земляная сова спустилась к земле, а потом стрелой умчалась в ночь. С горы сорвался небольшой обломок базальта, прокатился по склону и упал вниз. Звезды, будто далекие лагерные огни, оставались спокойными.
Из лагеря пришел Том Беджер и остановился рядом с Родело.
— Спокойно?
— Угу.
— Дэн, ты поосторожнее с Харбином. Что там между вами — это ваше с ним дело, и ты его уладишь, когда сможешь, но сейчас нам нужно каждое ружье.
— Я не хочу драться с ним.
— Знаешь, Родело, я тебе удивляюсь. Зачем ты вообще здесь, что ты задумал?
Родело игнорировал вопрос. Он качнул головой в сторону гор.
— Ты индеец, Том… или частично индеец. Чего он ждет?
— Удобного времени, удобного места. Он знает, куда мы должны идти, знает, как можем туда попасть. Том помолчал.
— Я думаю, он собирается убить только одного.
— Одного?
— Ну да… последнего.
Последние звезды еще ярко сияли в небе, когда они оседлали коней. Купы чольи как будто светились собственным огнем. Холодный лунный ландшафт лавового поля, разрушенного эрозией и превращенного в фантастический хаос зазубренных скал, имел зловещий вид.
Все молчали. Слышалось только поскрипывание кожи, когда седлали лошадей, затягивали подпруги или закрепляли вьюки. Вьючная лошадь была в самом плохом состоянии. Золото весило около сорока фунтов, но оно лежало тяжело, без упругости живого груза.
Родело, стоя за лошадью, проверил револьвер. Все патроны на месте, оружие готово. Он сунул револьвер в кобуру, но ремешок оставил снаружи, чтобы быстрее вытащить при необходимости.
Нора оказалась в седле первой. Остальные быстро уселись на лошадей, и после короткой паузы, когда никто не трогался, Родело двинулся вперед. Он поехал на восток, а потом на юг; держась едва заметной тропы, которая, казалось, вьется прихотливо, но он четко держал курс по дуге, огибавшей Пинакате. К нему подъехал Харбин.
— И куда это ты собрался ехать?
— Если хочешь попробовать прямо на юг — давай. А я еду вокруг.
— А что там прямо?
— Там большой кратер. Между ним и пиками Пинакате — самая страшная мешанина гребней и изломанной лавы, какую ты когда-нибудь видел. Может, и есть там какая-то дорога, но я ее никогда не видел, а в темноте я не охочусь.
Буркнув, Харбин отстал. Он с подозрением следил за каждым движением Родело, и подозрения его все возрастали. У него, как говорится, был короткий фитиль и взрыв мог произойти в любую секунду.
Родело держался едва заметной тропинки, пересекавшей гребень черного базальта, а потом поехал вниз к просвету, открывшемуся среди зарослей чольи. Он остановился, осматривая путь впереди, чтобы наверняка попасть на тропу. Здесь было много проходов, но ни один из них не выглядел надежным. Наконец он сделал выбор, но двинулся медленно, избегая густых зарослей чольи. Ее зазубренные колючки сами впиваются в тело, и если их не вырвать, то они могут вызвать болезненные раны.
Никто не разговаривал. Они понятия не имели, насколько близко могут быть яки, но голоса разносятся в горах далеко, а они не хотели быть услышанными.
Прежде чем отъехать от водоема, Родело хорошо напился, а потом еще раз. Стоя рядом с Норой, он сказал:
— Старый индеец из пустыни говорил мне, что вода прежде всего уходит из крови. Ты замечала, как мало у нас течет крови из царапин? Наверное, как раз поэтому. А если так, то от этого замедляются движения человека, а может быть, и мысли. Белый человек обычно старается нормировать воду, но индеец пьет, сколько влезет, при каждом удобном случае, зная, что выдержит дольше и будет в лучшей форме.
Пока что они не очень страдали от жажды, но все же чувствовали, что влага предательски покидает их тела, причем, она не компенсируется той, что они выпивали.
Родело заметил, однако, что никто не пьет столько, сколько он.
Выехав на небольшую полянку среди чольи, они остановились. К Дэну подъехал Беджер.
— Дэн, у нас лошадь захромала — вьючная, — сказал он. Все собрались вокруг лошади. Шишка чольи крепко вцепилась в ногу животного у бабок. Колючки торчали вокруг
копыта, на плече были пятна крови.
— Ее придется отпустить, — сказал Родело. — Перегрузим вьюки на другого коня, а запасы поделим между собой.
— Она издохнет? — спросила Нора.
— Она? Ей будет лучше, чем нам. Нога и плечо поболят несколько дней, но она дохромает обратно к воде. Ей там надолго хватит.
— А что она будет есть?
— То же, что и в прошлую ночь. То, что едят толсторогие бараны. Галетную траву, паловерде… выберет.
Пока остальные развьючивали лошадь, Родело осторожно вытащил шипы, а потом отпустил животное, хлопнув по бедру. Они двинулись дальше, потеряв лишь несколько минут, тем временем уже рассвело.
В обычных обстоятельствах конь, раненный колючками чольи, выздоравливает быстро, и если бы не требовалась скорость, они могли взять лошадь с собой. Боль от чольи сильная, и побеги ее нелегко отрывать. Родело знал самый простой способ — просунуть лезвие ножа или крепкую палочку между шишкой чольи и телом, а потом резко вырвать шипы. Некоторые из них остаются в коже; их можно вытащить зубами, если под рукой нет щипчиков или пинцета.
Сейчас индейцы не преследовали их. Зная, куда направляется его дичь, Панама повел свой отряд в обход вдоль края лавы, оставив одного индейца следить за ними.
Солнце поднялось выше над горизонтом, и сразу скалы вспыхнули пламенем и пустыня замерцала от тепловых волн и миражей.
Дэн Родело ощутил, как пот начал стекать по лицу и по груди под рубашкой. Он ехал осторожно — не только из-за индейцев, но и из-за самой пустыни. Направлял коня внимательно, выбирая путь не милями, а ярдами, оценивая каждый шаг среди чольи, окотилло и зазубренных камней.
Казалось, все в пустыне имеет колючки; каждое растение, каждое живое существо снаряжено ими, чтобы выжить в этом самом жестоком из миров. В пустыне быстро обучаешься останавливаться с солнечной стороны куста, потому что в тени может прятаться гремучая змея, обучаешься избегать ненадежных, «живых» камней, быть осторожным на крутых склонах, избегать, по возможности, глубокого песка, который с каждым шагом высасывает из человека силы.
Теперь, понимал Родело, схватка случится скоро. Через несколько часов каждый будет бороться насмерть, просто чтобы выжить, и каждый осознает это. Грань между жизнь и смертью здесь узка. Сломанная нога коня заставляет человека идти пешком, а тогда уже спасения нет. Без воды человек может, если повезет, выдержать двадцать четыре часа. Кое-кто, с обостренной жаждой жизни, может выдержать два-три дня…
