Вот Чарли выбежал на берег и, не одеваясь, встал у огня. Глянув на свое скукоженное хозяйство, он пошутил, дескать, купание всякий раз возвращает его в детскую пору. Опрокинув на себя лоток горячей воды, братец выдал новую порцию радостных воплей.
После завтрака я улучил момент и, пользуясь добрым расположением духа Чарли, уговорил его попробовать почистить зубы.
– Да, вот так, – приговаривал я. – Вверх-вниз… Теперь хорошенько поскреби язык.
Вдохнув через рот и ощутив мятный привкус, Чарли, немало впечатленный, вернул мне щетку.
– А хорошо-то как во рту стало!
– О чем и речь.
– Мне словно всю башку прочистили.
– Вот приедем в Сан-Франциско и купим тебе щетку.
– Да, так и поступим.
Мы уже хотели седлать коней, как вдруг из лесу на противоположном берегу выступил Счастливчик Пол. На спине его сидел давешний паренек. За прошедшее время ему успели еще раз настучать по голове: лицо покрывала свежая кровь. Паренек махнул мне рукой и тут же свалился на землю. Не замечая перемен, Счастливчик Пол приблизился к ручью и стал пить.
Мы окунули парнишку в воду, и он тут же очухался. Обрадовавшись нам, он сел и пораженно произнес:
– Я прежде ни разу не купался в потоке. – Он похлопал ладонью по поверхности ручья. – Господи! Да она же холодная!
– Что с тобой случилось? – спросил я.
– У кромки леса мне повстречались трапперы. Их было четверо, и все верхом. Искали рыжего медведя. Я сказал, что не видал его, и они врезали мне по башке дубиной. Я упал, и они захохотали, поехали дальше. Потом я кое-как собрался, сел на старину Пола, и он вывез меня сюда к вам.
– Конь просто шел к воде, вот и все дела, – возразил Чарли.
– Нет, – настаивал паренек, похлопывая и поглаживая коня по морде. – Он чуял мои мысли и знал, что мне нужно.
Чарли произнес:
– Ты прямо как мой брат и его конь Жбан. – Обернувшись ко мне, братец сказал: – Вам бы с этим пареньком сдружиться и создать совет какой-нибудь или союз.
– В какую сторону поехали трапперы? – спросил я у паренька.
– «Покровители убогих тварей», – предложил название Чарли.
Паренек ответил мне:
– Я слышал, как они собирались назад в какой-то Мейфилд. Это что, город? Наверное, и папка тоже туда поехал.
– Мейфилд здесь главный, заправила, – сказал я и поделился с Чарли тем, что сболтнул бородатый старатель. Услышав о награде в сто долларов, братец высказался, мол, предлагающий сотню за шкуру медведя – болван. Паренек, который тем временем смывал кровь с лица, заметил: сотни долларов ему для жизни хватило бы за глаза. Я же указал ему на палатку и предложил обогреться у огня, переждать здесь какое-то время.
– Я… – потупился паренек. – Я думал, что с вами поеду.
– Ну нет, – ответил Чарли. – В прошлый раз ты устроил знатную хохму, но с нас хватит.
– Погодите, холмы закончились. Теперь-то Счастливчик Пол покажет, на что способен.
– Достаточно, показал уже.
– Он по равнине как по маслу скользит.
– Нет, нет и еще раз нет.
Паренек посмотрел на меня жалостливым взглядом, и я повторил слова Чарли: ты, мол, теперь сам по себе. Мальчишка заплакал, и Чарли хотел ударить его, но я удержал руку братца. Страшно недовольный, тот пошел седлать Шустрика. Не знаю почему, но даже я, глядя на парнишку, вдруг испытал безотчетное желание огреть его по башке. Она, голова, прямо-таки взывала к насилию.
Мальчуган разревелся не на шутку, от души и с соплями: не успевал лопнуть пузырь у правой ноздри, как еще один надувался у левой. Тогда я объяснил, что не наша задача – печься о детях, потому как путь нам предстоит стремительный и очень опасный. Впустую. Парнишка не слушал да и не слышал меня, поглощенный собственным горем. Если он не перестанет, я точно врежу ему… Испугавшись собственного гнева, я за руку отвел мальчишку к палатке и вытащил кисет из сумки.
– Это золото. Тебе его хватит, чтобы вернуться домой к подруге. Только будь осторожен по дороге, чтобы башку не оторвали. В палатке есть сушеная конина. Поешь, отдохни. Накорми Счастливчика Пола. С рассветом поезжай назад по собственному следу.
Я отдал кисет парнишке, и тот замер, разглядывая мешочек у себя на ладони. Чарли, заметив краем глаза передачу золота, подошел к нам.
– Ты что творишь? – спросил он меня.
– Так это все мне? – уточнил паренек.
– Ты сбрендил? – не унимался братец.
Я же напутствовал парнишку:
– Возвращайся через перевал и следуй строго на север. В Джексонвилле отыщи шерифа. Расскажи, что с тобой приключилось. Если он покажется тебе человеком надежным, попроси его обменять золотую пыль на деньги.
– Ого-го! – воскликнул парнишка, взвесив кисет на ладони.
– А я против! – вклинился Чарли. – Ты деньги на ветер выбрасываешь.
Я ответил ему:
– Эти деньги мы нашли в земле. Нам нужды в них нет.
– Что, – спросил мальчишка, – вот так взяли и выкопали из земли? Золотую пыль? Ее же вроде еще чистить надо и все такое?
– Я же отдаю свою долю, не твою.
– О моей доли речь не идет! – заметил Чарли.
– Вот и не встревай.
– С чего это ты вообще на мое золото покушаешься?
– Не покушаюсь, молчи. – Снова обернувшись к парнишке, я произнес: – Когда шериф обменяет твое золото на деньги, прикупи себе одежды. Такой, чтобы ты смотрелся в ней старше. Обязательно купи шляпу, самую большую, что найдешь в лавке. Тебе надо прикрыть голову. И лошадь новую раздобудь.
– А как же Счастливчик Пол? – спросил паренек.
– Продай. За любые деньги, какие предложат. Не найдешь покупателя – просто брось коня.
Паренек замотал головой.
– Никогда с ним не расстанусь.
– Придется, иначе домой не вернешься. Эта кляча тебя только задерживает. Оставишь ее себе, и деньги, и пища закончатся раньше, чем твое странствие. Я добра тебе желаю, понимаешь ты? Нет? Продолжишь упрямиться – отберу золото.
Паренек умолк. Подбросив хворосту в огонь, я велел мальцу раздеться и просушить вещи на огне до заката. Сбросив тряпки, мальчишка, однако, не развесил их над костром – оставил валяться в грязи и песке. Голый, нескладный, он смотрел на нас капризными слезливыми глазками. Он и в одежде-то выглядел нелепо, а голый так и вовсе смахивал на козленка. Вот он опять разревелся, и я понял: пора уходить. Взобрался в седло и пожелал парнишке доброй дороги. Так, для очистки совести, ведь ясно же: он обречен. Не стоило давать ему золото, однако назад подарочек не возьмешь.
Паренек, глядя нам вслед, ревел, а Счастливчик Пол тем временем обрушил палатку. Ну вот, храни теперь в уме еще и этот образ скорбной доли.
Мы поскакали на юг. Ехали противоположными берегами ручья, по плотной песчаной тропе. Солнечные лучи, проходя сквозь кроны деревьев, грели нам лица. В прозрачном потоке здоровенные – под три фута – жирные форелины плыли вверх по течению или просто лениво бултыхались в воде.
