— Тил, если бы ты повнимательнее пригляделся к людям этого типа, то кое-что заметил бы. В любой ситуации они предпочитают действие бездействию. Если сомневаешься, окунись в их среду. Поверь мне, останься я — меня скорее всего переводили бы с места на место до тех пор, пока этим парням от политики не надоела забава. А я бунтарь, и мне нужен скальп Спроула. Выбери я армию — мне пришлось бы оставить его в покое.
— Да, но теперь, когда он знает, что вы здесь, — заметил Тил, — вам надо быть начеку. — Он уже хотел войти в дом, но вдруг замешкался: — Кэп, а я могу чем-нибудь помочь вам… скажем, прикрывать тылы или еще что-то? Можете рассчитывать на меня. Да и на любого парня тут у нас. Вот увидите.
— Спасибо… спасибо, Тил.
И Килроун остался один в темноте под дождем. Конечно, они ему понадобятся… ему понадобятся все, но не против Спроула, а против Таинственного Пса. Поэтому он и рассказал Тилу свою историю. Они должны знать о нем хоть что-нибудь и верить тому, кто отдает им приказы.
Враг уже где-то рядом… Таинственный Пес, бэнноки, перебежчики. Они должны быть здесь, затаиться и ждать.
Дениз Пэддок выступила из темноты дверного проема и встала рядом с ним.
— Барни… с ним все будет в порядке?
— Конечно.
— Но он уже несколько месяцев не выезжал в дозор, к тому же много пил.
— Он хороший солдат, Дениз, и смелый человек. Может, как раз сейчас ему нужна такая встряска.
Произнося эти слова, Барни хотел, чтобы они звучали как можно искреннее. На самом же деле он считал, что Фрэнк Белл Пэддок совершил ужасную ошибку. Его дальняя вылазка ничего не даст. Он соединится с Меллеттом, и они вместе вернутся в форт… но к чему?
Дениз молчала, а ему припомнилось прошлое. Как давно, подумал он, была та ночь, когда они впервые танцевали вместе!
— Я хочу, чтобы сейчас была весна, — вдруг сказала она. — Почему-то страшусь зимы.
— Ты не исключение. Здесь самое холодное место в стране. — Он говорил и одновременно прислушивался, но мягкое шуршание дождя заглушало все звуки. Однако Килроун чувствовал… знал, что они рядом.
Через сколько дней вернутся Меллетт и Пэддок? — размышлял он. Через три? А может, четыре?
— А помнишь Бретань весной? — спросила Дениз. — Там лучше, чем в Париже.
— Это было чистое, невинное время, — ответил Барни. — Я имею в виду весну. Когда пришла осень, все изменилось.
— Ты когда-нибудь задавался вопросом: а что могло бы быть? — спросила она и посмотрела на него с любопытством.
— Конечно… но никто не может предугадать, когда наступает поворотный момент. Предположим, вместо поездки в Комбург тем вечером я бы решил — а я был на грани этого — ехать дальше? Но какой смысл вспоминать об этом. Если изменить какую-то деталь, меняется все. В Комбурге я встретил тебя. Мы оказались там совершенно случайно. С этого, можно сказать, все и началось. А потом мы встретились вновь… Это было за три недели до того, как я должен был возвращаться в Париж.
— А после, когда мы встретились вновь, я уже вышла замуж за Фрэнка Белла Пэддока.
— И вы были счастливы.
Да, Фрэнк Белл Пэддок знал об их отношениях, но он не знал другого: для Дениз Фрэнк Пэддок был единственным мужчиной, с которым она могла быть счастлива. Конечно, подумал Килроун, она не обрела бы счастья со мной. И он, и Дениз знали об этом, и не сожалел о разрыве. Но беда в том, что Фрэнк никогда не верил этому.
— Он уехал из-за нас, — с горечью в голосе заметил Килроун.
— Нет-нет! — решительно возразила Дениз. — Я люблю Фрэнка, но он стал таким, какой сейчас, только по своей вине. Его будущее — в его руках. Он все должен решить сам.
Разумно, но правильно ли? Все это было давно и далеко отсюда… совсем в другом мире.
— А что ты собираешься делать, Барни?
Он пожал плечами:
— Если выберусь из переделки? Не знаю. Наверно, обоснуюсь где-нибудь на Западе. Я врос в эту землю, и мне кажется, я не найду покоя где-то еще.
Дениз вернулась в дом, и Килроун опять остался один в темноте. Надо бы отдохнуть немного, пока все не началось, но, кажется, уже поздно. Им овладело беспокойство. Он понимал, что их шансы невелики. Ему уже приходилось держать подобную оборону и раньше, но в тех случаях позиция была лучше, чем теперь. И ему так не хватало людей…
Он присел на корточки у стены, где на него не капал дождь. С каждой минутой время нападения приближалось, а подмога находилась далеко, за много миль отсюда. И хуже всего то, что лейтенант Риболт с деньгами и малочисленной охраной уже выехал из форта Халлек.
Денег он вез достаточно много. Маловероятно, что это останется незамеченным индейцами или людьми из Хог-Тауна. Такая сумма да в такое время — большой соблазн. Но помочь тут нечем.
Дверь склада бесшумно открылась и закрылась. Темная фигура двинулась к нему. Он узнал Маккрекена.
— Килроун? — Маккрекен подошел ближе. — Я решил, что это вы. Сколько еще времени у нас в запасе, как думаете?
— Час… может, два. — Килроун на минуту задумался, оценивая ситуацию. — Надо попросить Вебстера, чтобы он приготовил что-нибудь перекусить — кофе и легкий завтрак, но при этом двое должны быть всегда в карауле. Все, что вам дадут поесть, берите с собой на пост.
— Я как раз хотел спросить об этом. — Маккрекен опустился на корточки рядом с Килроуном. — Думаете, у нас есть шанс?
— У нас есть хороший шанс, — ответил Килроун, стараясь придать своему голосу уверенность, которой не чувствовал. — Вспомните, как несколько лет назад вели себя эти парни у Адоуб-Уоллс — двадцать восемь охотников на бизонов не пропустили семьсот индейцев, а некоторые говорят, что их было полторы тысячи.
Маккрекен поднялся:
— Честно говоря, я бы не хотел повторить их подвиг. У меня семья в Штатах, но мне приходилось рисковать, и не раз. А вот как они? — И он махнул рукой в сторону штаба.
— Не торопитесь, рассчитывайте каждый выстрел — это все, что мы можем сделать.
Когда Маккрекен ушел, Килроун поднялся и направился в госпиталь. Там, удобно расположившись, он обсудил все с Райерсоном, заметив, что со склада сюда принесли несколько комплектов боеприпасов и продукты. Все было готово. Только завершив обход, он вернулся в штаб и, раскинув на полу одеяло, растянулся на нем. И в ту же секунду уснул.
Майор Фрэнк Белл Пэддок разбил лагерь около Твин-Баттс у истоков Топпин-Крик. Отсюда он смотрел на расстилавшиеся к северу земли, где за лесами и холмами находилась цель их похода. Им предстоял еще один тяжелый переход. Но они не могли себе позволить оставаться в лагере целую ночь. Четыре часа отдыха, подумал он, достаточно, за это время лошади отдохнут. Затем подъем, легкий завтрак и опять в седло.
