встретить их в последнюю минуту с должной дикарской неустрашимостью.
Между тем лодка Гарри и шлюпка на всей скорости наскочили на пирогу. Столкновение было такое сильное, что два туземца свалились в воду, но пирога не опрокинулась.
Дикари бросились на шлюпку и лодку, и нужно было применить револьверы и ружья. Упавшие в воду туземцы подплыли к шлюпке, уцепились за ее края и взобрались бы на нее, если бы их не отбили ружейными прикладами.
Путь к каналу наконец был свободен, и янки поспешили отправиться дальше в ту минуту, когда их настигли остальные лодки дикарей. Положение с той поры было уже менее опасным, так как дикари остались все же позади. Спасенье заключалось только в скорости хода. К довершению удачи, ветер переменился, едва шлюпка и лодка оказались в проливе. На парусах они быстро устремились вперед. Через несколько минут преследуемые были уже на большом расстоянии от туземцев. Скоро стали видны гребни морских волн и над ними стаи хищных птиц.
Нетрудно представить себе, с каким восторгом капитан смотрел на жену и дочь, избавленных от великой опасности.
Все считали себя счастливыми и поздравляли друг друга с тем, что так дешево отделались от грозивших бед. Раны, нанесенные матросам, были, к счастью, не тяжелые; ничто не указывало, чтобы туземцы хотели возобновить свою попытку нападения, так несчастливо кончившуюся для них.
Тем не менее капитан Геней находил, что не следует останавливаться даже на одну минуту и что необходимо продолжать путь вдоль по проливу.
Наступила ночь, и тогда нетрудно было убедиться, что туземцы подняли тревогу на обоих берегах. Очевидным доказательством этого были огни, светившиеся в разных местах, на определенном расстоянии друг от друга. Еще Магеллан триста лет тому назад заметил эту сигнализацию дикарей, и этим объясняется, может быть, само название Огненной Земли, которое он дал этим местам.
Как бы то ни было, но эти зловещие огни напоминали о непримиримой вражде, какую питают жители Огненной Земли к белым людям, вражде, к несчастью, обоснованной, небеспричинной.
— Нам нужно заплыть так далеко, чтоб исчезли эти огни, — убеждал капитан. — Ночь скрывает нас, к счастью, и эти язычники не замечают нас, иначе они уже напали бы.
Темнота была действительно спасением для американцев. Ночь была безлунная, и небо было покрыто облаками; на расстоянии трехсот ярдов уже ничего не было видно. При любых других обстоятельствах было бы крайне неблагоразумно пускаться в плавание в этом мраке. Но сами огни, напоминавшие, что останавливаться не следует, указывали путь, по которому должны были плыть американцы, посредине канала. Лодки плыли как по широкой реке, освещенной огнями по обоим берегам.
Эта удача сопровождала их всю ночь. В одном месте канала, где были теснины и где их могли заметить с того или другого берега, беглецов скрывал густой туман. Так, продвигаясь всю ночь, на рассвете они доплыли незамеченными до пролива Дарвина.
Тут уже не было ни огней, ни столбов дыма, что позволяло думать, что заблудившиеся путешественники миновали земли племен эйликолепов. Капитан все еще не склоннен был, однако, пристать к берегу. Ветер дул благоприятный, и нужно было воспользоваться им до конца. Только после полудня и уже тогда, когда лодки вошли в северо-западный рукав пролива Бигль, капитан дал приказ пристать к южному берегу одной маленькой бухты.
Было около пяти часов. В глубине бухточки виднелась ниша в скале, которая могла служить спокойным местом стоянки для шлюпки и лодки; сама скала была окружена густыми деревьями.
На площадке перед скалой установили палатку и очаг. Можно было считать себя в этом убежище хорошо скрытыми от набегов дикарей, шлявшихся в окрестностях.
Горючего материала имелось тут сколько угодно. Все с большим удовольствием приступили к обеду, приготовленному Поллюксом, а потом наконец смогли отдохнуть после двадцатичетырехчасового непрерывного страшного утомления.
Сидя вокруг хорошего огня из сухого дерева, моряки рассматривали с восхищением пейзаж, расстилавшийся перед ними. Они смотрели вниз с высоты ста пятидесяти ярдов над уровнем моря, и эта картина показалась бы чудесной в любой стране, резко отличаясь от ландшафта Огненной Земли.
На первом месте была сама бухта, напоминавшая своими очертаниями лошадиную подкову и простиравшаяся на двести — триста ярдов. Ее крутые берега были покрыты густым лесом, продолжавшимся также на соседних холмах и поднимавшимся с одного пригорка на другой на высоту от тысячи до полутора тысяч ярдов. Деревья, в большинстве своем высокие и величественные, принадлежали к трем видам деревьев, растущих на Огненной Земле. Одни из этих деревьев представляли собой разновидность бука, другие — березы, третьи — дерева Винтера, недавно распространенного в Англии. У подошвы этих деревьев росли барбарис, фуксия и всевозможные папоротники.
Морской рукав перед самой бухтой имел около мили ширины, а берег в несколько сот ярдов высоты, крутой и обрывистый, изрезанный ущельями, тянулся амфитеатром к подошве горной снежной цепи. Наиболее величественной в ней была Гора Дарвина, окутанная вечным льдом. Между береговой вышкой и ледяной линией тянулся пояс из непроходимых лесов, местами прерывавшихся снежными холмами, доходившими до морского рукава.
В других местах снега таяли, образуя водные потоки, впадавшие каскадами в морской рукав. Два потока, соединяясь у одного оврага, у каменной перпендикулярной стены, выбрасывали целый столб белой пены, укрывавшей их точно туманом.
Такова была великолепная панорама, расстилавшаяся перед глазами потерпевших кораблекрушение. Они не могли не восхищаться ею, несмотря на собственное еще опасное положение.
Но что удивляло их больше всего, так это вид южного пейзажа, населенного теми же птицами, которые встречаются в тропических широтах, — попугаями и колибри, одни из которых вились, как пчелы, над фуксиями и барбарисом, а другие жадно пожирали любимую ими кору местного дерева. Из глубины леса слышались резкие крики черного дятла, похожие на смех безумного, а на песчаном берегу зимородки, усевшись на голых ветках дерева, отзывались на эти звуки. Стая пеликанов плавала в бухте, зорко поглядывая в водную глубину и готовясь схватить добычу своим длинным клювом. Иногда было видно, как этот клюв опускается с быстротой молнии
