Начавшие драку ребята поднялись на ноги, бросили один взгляд на крупного, около шести футов ростом, крепко сбитого мужчину и бросились врассыпную. Подошедший вынул изо рта сигару. У него были отвислые усы и сломанный нос. Костяшки пальцев покрывали старые шрамы.
— Как тебя звать, парень?
— Шанаги, сэр. Том Шанаги.
— Ты здорово дрался. Отличный боец. Держишь удары так же хорошо, как и раздаешь их. — Мужчина резко повернулся и посмотрел на второго мальчика. — Ну, а ты кто?
— Пендлтон, сэр. Ричард Пендлтон.
— Ага. Тоже неплохо сражался. Вы с Шанаги друзья?
— Нет, сэр. Мы приплыли на одном корабле, но незнакомы. Его крепко били, сэр. По-моему, это несправедливо нападать кучей на одного, поэтому я заступился. Мне не нравятся драки, где стороны не равны.
— Мне тоже… если только перевес не на моей стороне. Ты хороший мальчуган. А теперь оба сматывайтесь отсюда. Здесь не место для таких, как вы.
Шанаги вытер кровь, сочащуюся из ссадины над глазом.
— Сэр, вы, должно быть, важный человек, это видно с первого взгляда. У вас нет друзей, которым требуется крепкий парень? Я остался один. Моя мама умерла на корабле.
Мужчина опять вынул изо рта сигару, его глаза весело заблестели, на губах заиграла улыбка.
— А ты хитрый малый, умеешь подлизаться. — Он достал из кармана клочок бумаги и написал на нем несколько слов. — Тут название улицы и номер дома. Спросишь Клэнси. Скажешь, что тебя послал Моррисси.
— И моего друга тоже возьмут?
Моррисси хотел было что-то сказать, но Ричард Пендлтон прервал его:
— Нет, спасибо. За меня беспокоиться не надо. Мне есть куда пойти, к тому же меня встречают.
Моррисси ушел. Мальчики поглядели друг на друга. Шанаги был темноволос, крепко сложен, с голубыми глазами и россыпью веснушек на носу и щеках. Пендлтон — немного повыше, сухощав, со светло-каштановыми волосами.
— Спасибо. — Том протянул руку. — Хорошо дерешься и здорово мне помог сегодня, иначе мне досталось бы.
— Это мистер Моррисси нас выручил. Ты заметил? Мальчишки его боятся — только появился, и они разбежались.
— Он сильный.
— Больше, чем сильный. По-моему, нам встретился Джон Моррисси — боксер и игрок.
— Никогда о нем не слышал.
— Мне о нем рассказывал отец, да и не только он. Моррисси — чемпион в тяжелом весе в кулачных боях.
Мальчики пожали друг другу руки и разошлись. Том отправился искать работу.
Он подошел к ресторану, который одновременно служил салуном, и справился, где найти Клэнси.
— Вон, у двери, но разговаривай с ним повежливей, он сегодня в плохом настроении.
Мальчик пересек зал и встал перед Клэнси.
— Меня зовут Том Шанаги. Я хочу получить работу.
— Ты хочешь получить работу? Проваливай, парень. У меня нет ни работы, ни времени для разговоров с уличным отребьем.
— Мистер Моррисси сказал, чтобы я вам передал вот это. — Том протянул Клэнси клочок бумаги. Стоящий рядом с хозяином высокий худой человек заглянул в записку.
— Ты знаком с Моррисси?
— Знаком.
— Клэнси, не спорь с парнишкой. Это каракули старика Моррисси. Никто не пишет хуже, чем он. У тебя нет выбора.
— Ладно, помогай! — раздраженно бросил Клэнси, резко повернулся и ушел.
Высокий улыбнулся:
— Все в порядке, малыш. Клэнси не любит, когда ему диктуют, что надо делать, и меньше всего, когда приказывает старик Моррисси. Тем не менее работа у тебя будет. — Будто что-то вспомнив, он добавил: — Я его партнер… Генри Локлин. Иди на кухню и начинай мыть тарелки, убери мусор. Работы в ресторане полно, и не беспокойся насчет Клэнси. Он не такой злой, как кажется.
Так началась его жизнь в Нью-Йорке. Том мыл тарелки, подметал полы, чистил картошку и выполнял мелкие поручения.
Через неделю возле него остановился Генри Локлин:
— Ты неплохой парень и хорошо работаешь. Как я понимаю, тебе уже приходилось трудиться?
— Да… Мой отец был кузнецом, сэр. Мы вместе подковывали лошадей всех благородных господ в округе, иногда мне даже разрешали выступать на скачках.
Локлин с удивлением посмотрел на него:
— Ты выступал на скачках?
— Да, на скачках простых и с препятствиями, и в стипль-чезе. Первый раз я участвовал в соревнованиях, когда мне исполнилось девять лет. А всего я выступал одиннадцать раз, сэр.
— Ирландские лошади породистые.
— Лучшие в мире, сэр. Самые лучшие.
— А может, и выигрывал?
— Три раза, сэр, и семь раз занимал призовые места.
— Ты слишком маленький для рослых ирландских лошадей.
— Я сильный, мистер Локлин. Помогал отцу, да и сам не раз подковывал лошадей.
Локлин кивнул:
— Как-нибудь загляни к Маккарти. У него кузница, и ему нужен помощник.
Маккарти оказался приятным стариком и хорошим кузнецом. Шанаги сразу же оценил его мастерство и с удовольствием наблюдал, как он орудует у горна. Его отец тоже был хорошим кузнецом, иначе ему не разрешили бы подковывать господских скакунов, но Маккарти не уступал ему.
— Если собираешься жить достойно, должен стремиться стать лучшим, — любил повторять Маккарти и дальше развивал свою мысль: — В Нью-Йорке полно кузнецов и больше двухсот тысяч лошадей. Двести тысяч! Почти в любом квартале Манхэттена есть конюшня. Задумайся-ка над этим! Каждая лошадь дает двадцать пять — двадцать шесть фунтов навоза в день. Понимаешь, к чему я клоню? Придет время, когда в городе не потерпят ни конюшен, ни лошадей. Вот увидишь!
— А как же без них обойдутся?
— Что-нибудь придумают. Может, паровые кареты или повозки.
— Ну а что будет с вами?
— А-а. В Манхэттене три-четыре тысячи кузнецов, и все утверждают, что умеют ставить подковы, но, когда настанут трудные времена, лошадей будут доверять только лучшим. Вот и суди сам, как важно высоко держать марку. — Он пристально посмотрел на Тома. — Твой отец был кузнецом? Что с ним случилось?
— Уехал с солдатами в Индию, а потом пропал без вести после атаки. Все решили, что он погиб. В тот день многие погибли, наверное, и он тоже. В жаркую погоду трупы для опознания долго не держат.
— Да, это война. Уходит на нее много людей, возвращается мало, а что случается с некоторыми, никто не знает. — Маккарти похлопал Тома по плечу. — А чего ты хочешь добиться в жизни? Быть официантом в салуне? Разве тебе это нужно, парень? Лучше займись ремеслом своего отца и поезжай на Запад.
— На Запад? А где он?
— За нами лежат обширные земли. Запад — далекая, прекрасная страна. Там, говорят, полно золота, серебра и всякой всячины. В основном свободные пастбища: захотел — бери.
— И дикари.
— Да, там есть дикари. Но и в городе тоже немало дикарей. — Старик помолчал, держа в руке молот. — Город жесток и беспощаден. Тебе придется много и тяжело работать. В большинстве своем здесь живут никчемные женщины, а среди мужчин ужас сколько воров, бандитов, шулеров и другого отребья. Это не то место, которое я выбрал бы для собственного сына.
