Проехав несколько миль, он остановился, давая Топперу передышку. Повернувшись в седле, оглянулся и увидел яркую вспышку. Кто-то со склона Браши-Кнолл подавал сигналы при помощи зеркала, сигналы, предназначавшиеся тому, кто находился впереди Хопалонга.
Хопалонг направился к тому месту, где раньше был мост через каньон. Когда он добрался туда, день уже клонился к вечеру, солнце медленно опускалось за горы. Он стоял под прикрытием деревьев, рассматривая на противоположной стороне узкого каньона руины Сипапу.
В городке осталось всего пять неразрушенных построек, скорее всего магазины; правда, один из домов походил на гостиницу. Какое-то время Хопалонг пристально разглядывал вымерший город. Затем, убедившись, что там действительно никого нет, спрыгнул на землю и привязал Топпера у края небольшой поляны, поросшей густой травой.
Кэссиди никогда не расставался с калифорнийским лассо. Во время работы в зарослях он использовал веревку длиной в тридцать пять футов, а лассо было длиной семьдесят пять футов — такими пользовались опытные ковбои. Хопалонг, прихватив лассо, отправился к краю каньона. На противоположной стороне он приметил оставшийся от моста столб, на вид достаточно крепкий. Накинув на него петлю, он затянул ее, а конец веревки привязал к дереву.
Пристегнул ремешки на кобурах с кольтами, чтобы не вывалились. Затем вытянул одну ногу вдоль веревки — так, чтобы она проходила по внутренней стороне ноги, а затем обхватывала внешнюю часть ступни. Вторая нога спускалась вниз для поддержания равновесия. Перебирая руками веревку, Хопалонг перебрался на другую сторону — простейший способ, к которому он прибегал уже не раз.
Хопалонг медленно направился к тропинке. И тут вдруг приметил какое-то движение… Присмотрелся и увидел человека, бесшумно перебегавшего от дерева к дереву. Бородатый, длинноволосый мужчина был облачен в странный наряд из домотканого коричневого полотна; полы его одежд ниспадали до земли подобно мантии. Довершал его костюм широкий сыромятный ремень, сплетенный из множества тонких полосок.
Мужчина молча смотрел на Хопалонга. Палка и нож, висевшие на поясе, были единственным его оружием.
— Вы приезжий? — заговорил наконец бородач.
— Да, — ответил Хопалонг, сразу догадавшийся, что перед ним — один из членов секты, что живет за Вавилонскими пастбищами. — А вы с Вавилонских пастбищ?
— Верно. Значит, вы отлавливаете скот в зарослях? Кто вас нанял?
Хопалонг с любопытством разглядывал сектанта.
— Я работаю по контракту, — ответил он. — А скот принадлежит полковнику Тредвею.
— Собираетесь работать к северу от каньона?
— Еще не думали об этом, — признался Хопалонг. — Пока просто осматриваюсь.
— Мы уже здесь видели одного человека. Он тоже бродил вокруг Сипапу. Мы подумали, что он один из ваших. Нам не нравится, когда люди перебираются на северную сторону каньона. Уже много лет мы живем в полной изоляции, и нам такая жизнь по душе. Наша вера не похожа на другие, и поэтому лучше, если нас оставят в покое.
Хопалонг кивнул.
— Ваша вера меня не касается. Каждый волен делать то, что ему хочется, если только он при этом не покушается на свободу, жизнь и имущество других людей.
— Нам, знаете ли, очень любопытно, — сказал бородач. — В последние дни здесь наблюдается непонятное оживление… И нам приходится быть настороже, — добавил он. — Особенно много суеты у дороги, где проезжает почтовый дилижанс. Оттуда в Сипапу проскакали два человека. Один из них гнал лошадь так, как будто его преследовали. Это-то и странно, ведь погони за ним не было.
Хопалонг насторожился. Сначала человек, обследующий Сипапу, затем еще двое, причем один из них зачем-то гнал лошадь… Уж не замышляется ли налет на дилижанс? Иначе зачем же гнать лошадь от дороги в сторону этого дикого и безлюдного уголка? Возможно, для того, чтобы проверить, сколько времени займет такой путь…
— Всадник пересек Пикет-Фок по главному мосту, — вновь заговорил бородач. — Затем поскакал по дороге к старой балке, а оттуда уже повернул к Сипапу.
— Если вы не возражаете, — сказал Хопалонг, — я поброжу немного по Сипапу. Кстати, а как называется ваша секта?
— У нее нет названия, — ответил бородач, — а друг друга мы называем Братья. Раньше, давным-давно, мы принадлежали к Францисканскому ордену, но потом разошлись с ними во взглядах и вместе со своим пророком Логаном вышли из ордена и основали свою колонию. — Он с сомнением взглянул на Хопалонга. Затем все же спросил: — Вы слыхали о католическом ордене кающихся грешников? Так мы сродни им. — Он едва заметно улыбнулся. — Правда, Братьям не понравилось бы подобное определение, но суть именно такова. Наша вера проста, мы никому не мешаем, обрабатываем свои поля, выращиваем баранов. Живем просто, но в достатке.
— У вас отличная сигнальная система, — с улыбкой заметил Хопалонг.
Бородатый засмеялся.
— А вы наблюдательны. Да, нам приходится пользоваться сигнальной системой. Сначала у нас возникали нелады с индейцами, потом появились бандиты. А теперь мы и вовсе избегаем контактов с внешним миром, поэтому внимательно следим за передвижениями в окрестностях.
Их беседа длилась около часа. В итоге Хопалонг узнал, что в прошлом секта была более открыта внешнему миру. Но когда Братья поняли, что люди в этих местах, особенно те, кто исповедовал другую веру, считали их секту вредной, они покинули Сипапу. Братья вернулись на свои пастбища и прервали связь с внешним миром. Но они знали Пита Мелфорда. Этот старый техасец относился к сектантам дружелюбно и, пожалуй, он был единственным, кто их посещал.
Наконец Брат решил, что ему пора идти.
— Приятно поговорить с человеком, который нас не чурается, — сказал он на прощание. — Таких встретишь не часто. — И таинственный отшельник исчез в кустах у подножия холма.
Хопалонг же направился к руинам Сипапу. Он увидел два каменных дома и один глинобитный; остальные были деревянными. Дерево растрескалось от времени, ставни болтались на ржавых петлях. Три года назад Пит Мелфорд послал отсюда свое письмо. Правда, Сипапу уже тогда почти опустел.
На Вавилонских пастбищах сгущались тени, а Хопалонг все бродил по городу, рассматривая дома. В одном из них на полу валялись обрывки старых газет, разбитый стакан, несколько бутылок и сломанный стул. Потолок частично обвалился.
Зашел он и в салун, где над стойкой бара висело зеркало, как ни странно, без единой трещины. На самой же стойке валялось множество бутылок и были разбросаны пожелтевшие игральные карты. В комнате стояли столы и несколько стульев; неплохо сохранилась печка; рядом даже лежали дрова для растопки.
