Ознакомительная версия.
Думаю, вам тоже было бы интересно посмотреть, как китайцы мгновенно побросали ножи и пустились наутек в разные стороны, вытянув перед собой руки и умоляя, чтобы их спасли.
А тот, с револьвером, начал хохотать, да так сильно, что едва мог держаться на ногах. Потом, спотыкаясь на каждом шагу, вернулся в салун, чтобы пропустить еще стаканчик, то есть подкрепиться для новой шутки.
На улице никто не обратил особого внимания на это происшествие. Когда в земле лежит золото, а воздух заражен «золотой лихорадкой», не имеет значения, сколько китайцев или белых перережут себе глотки. Нет, единственное, что для каждого там имело смысл, так это как у него самого идут дела. А остальное все пусть катится ко всем чертям! Вот такая там царила веселенькая атмосфера. Конечно, она возбуждает, но время от времени и здорово ударяет по нервам.
Ну, поплелся я дальше и, когда пыль от выстрелов улеглась, увидел перед собой небольшую кучу зевак. Она оказалась у меня на пути и мешала пройти. Я, конечно, сунул мой нос и увидел такое, что заставит вас посмеяться. Представление с канарейками!
Вы когда-нибудь думали, если, конечно, не видели собственными глазами, что эти глупые птицы, канарейки, которые обычно ничего не делают, а только сидят себе целыми днями на жердочке — один глаз закрыт, а другой наполовину белый, — клюют семечки или, взъерошив перышки, насвистывают разные песенки, поддаются обучению разным трюкам?
Уверен, не думали, а подумав, сказали бы, что для этого у них слишком маленькие мозги. Но вот и ошиблись бы, как ошибся я! Потому что в той клетке сидело двенадцать или тринадцать канареек и они там такое выделывали, просто умора!
Около клетки стоял тощий коротышка, который выглядел как чахоточный. У него были печальные глаза, а когда он говорил, его щеки проваливались вовнутрь. Одежда у него была рваной, даже ветхой, не лучше, чем у Слоупа. Рядом с ним я чувствовал себя разодетым в пух и прах, как в воскресный день.
У коротышки была маленькая свистулька. Под ее звуки канарейки на наших глазах построились в ряд! Птички были облачены в крошечную шелковую униформу, красную с белым, а под крылышками у них висели миниатюрные ружья. Канарейки выглядели маленькими солдатиками, которые только и ждали команды «Вперед, ружье на плечо!». У одной из них была шпага и шапочка с кокардой. Она стояла впереди остальных, подпрыгивала и взмахивала крыльями.
Коротышка вновь свистнул. Птички тут же перестроились в колонну по четыре в ряду, и это нужно было видеть, как они маршировали, а одна из них от всех отстала.
Потом канарейки построились в два ряда, по одному с каждой стороны клетки. Перед каждым оказалась маленькая игрушечная пушечка. Одна из птичек схватила клювом шнурок, который, должно быть, был привязан за крошечный курок, и потянула его. Из пушки с хлопком вылетел холостой патрон, и все канарейки на другой стороне упали и замерли, как мертвые.
И это еще не все! После этого та, что с кокардой, расправила крылышки и запела, будто отпевая умерших. И только когда она закончила исполнять свой псалом, коротышка накинул на клетку платок и принялся собирать в шляпу монеты.
Жаль, не умею я все это точно описать. Но поверьте, представление было потрясающим. Все смеялись, подталкивали друг друга, а в шляпу коротышки посыпалось золото.
Я тоже чуть не опустил в нее мой пятидолларовик, который выиграл у Блонди, но передумал и вместо этого положил двадцать пять центов. Но в конце концов, никто и не ожидал, что я заплачу золотом, которого в Портсвилле было полно у взрослых.
А ведь неплохая работенка у этого коротышки итальянца! Скитается себе без всякой тяжелой ноши, только с клеткой, где спят канарейки, да собирает золотые слитки, которые все охотно бросают ему в шляпу. Я даже вроде как размечтался о такой жизни. Но тут толпа разошлась, а итальянец принялся собирать столик на колесиках, на котором показывал птичье представление.
Но, заметив меня, улыбнулся, подмигнул, потом постучал пальцем по клетке и спросил:
— Хочешь посмотреть?
— Хочу, конечно, — откликнулся я.
— Могу показать тебе еще кое-что, — пообещал он и снова весело подмигнул.
Естественно, я пошел с ним, заинтригованный, догадываясь, что у птичек есть про запас еще какие-нибудь трюки и, может, коротышка покажет мне, как их надо дрессировать.
Он прокладывал путь сквозь толпу, толкая тележку, и, каждый раз оборачиваясь, подмигивал мне и кивал, убедившись, что я иду за ним.
Так мы свернули с улицы и попали в извилистый переулок, в котором повсюду валялись пустые картонные коробки, их обычно используют для постройки лачуг или для топки очага. Там были еще разбросаны консервные банки, всякий другой хлам и мусор, колеса тележки подскакивали на нем, из-за чего птицы все время испуганно чирикали в темноте под платком.
Думаю, итальянец хотел побыстрее выбраться оттуда туда, где его могли бы видеть зрители, поэтому он торопился, и я едва за ним поспевал. И вот, когда мы проходили мимо какого-то дома, в темноте дверного проема, как в черной дыре, я вдруг заметил двоих мужчин. Один из них неожиданно выскочил и набросил мне на голову одеяло, да так ловко, что я и опомниться не успел.
Этот тип знал свое дело — он так туго стянул одеяло на моей голове, что мне стало больно.
Понятное дело, я начал драться. И тут из-под одеяла услышал глухой, будто издалека, голос:
— Стой смирно, дурак, или я тресну по твоей рыжей башке.
Пришлось подчиниться, потому что ничего хорошего в том, чтобы получить несколько ударов по голове, я не видел.
Потом меня куда-то довольно долго несли. Тот, на чьем плече я лежал, сказал, что лучше бы меня укокошить и оставить где-нибудь в мусорном баке, потому что нет никакого смысла таскаться с такой ношей. Но другой голос возразил, что Бонанзе это не понравится.
Когда я услышал это имя, мне стало жутко. Конечно, я очень хорошо понимал, что за этим стоял именно он, но, пока его не было видно и пока его не назвали, еще мог на что-то надеяться.
Теперь все мои надежды улетучились. Я даже перестал держаться, просто весь помертвел.
Спустя какое-то время меня потащили вверх по ступенькам. Мой носильщик сильно пыхтел и ругался. Потом открылась какая-то дверь, и меня поставили на ноги. Кто-то сказал:
— Что ж, теперь полный комплект!
Затем мне крепко связали руки за спиной и сдернули с головы одеяло.
Прежде всего я увидел пару головорезов и среди них приятное лицо Билла Ларкина, который ухмылялся во весь свой щербатый рот. Но следом мои глаза наткнулись на кое-что посерьезнее.
Дело в том, что в одной комнатушке со мной лежали на полу у стенки, перевязанные веревками, неподвижные, как двое убитых турков, Блонди и Слоуп!
Ознакомительная версия.
