Вопрос этот был предложен с сомнением в голосе, так как ответ можно было прочитать на лице полковника, чей мундир, весь покрытый пылью, утратил свой обычный блеск.
— Нет, ваше превосходительство, они еще на свободе.
Санта-Ана позволил себе высказать свое негодование в таких выражениях, какие вряд ли подобает особе, занимающей столь высокий пост. Полковник объяснил, что, находясь, по счастью, в Масе, он имел возможность отправить гусар в погоню сразу же, как только узнал о случившемся. Он отдал приказ нескольким полкам быть наготове на случай, если придется разослать людей по всем направлениям.
— Прикажите арестовать сержанта, выпустившего преступников из города. — Уже сделано.
— Что же было дальше?
Сантандер сообщил, что сам пустился в погоню по дороге в Сан-Анхель. Там крестьяне в поле рассказали, что видели карету. Карета была вскоре найдена, но без лошадей, посреди дороги, с привязанным к колесу кучером. Он сказал, что беглецы ускакали по дороге в Сан-Антонио. Сантандер, поспешивший за ними, убедился вскоре, что они скрылись в чаще. Несмотря на все усилия, разыскать их на смогли, только лошади без седел и седоков пронеслись как бешеные мимо гусар. Чаща была обыскана вся без малейшего результата.
— Caramba! — вскричал Санта-Ана. — Иначе и быть не могло. Если бы вы знали эту местность так же хорошо, как я, вы отказались бы от всяких поисков. Я уверен, что они скрылись в Педрегале.
— Вы думаете?
— Я в этом уверен. Искать их — напрасная трата времени. Это настоящий лабиринт. Но что же вы делали потом? Продолжайте.
— Мне почти нечего прибавить к тому, что я уже рассказал, ваше превосходительство. Стало уже совсем темно, когда мы узнали, что беглецы укрылись в горах.
— Как вы это узнали?
— По их следам. Но как только настала темнота, я не счел возможным продолжать поиск, отложив его до утра. По всем направлениям, однако, посланы уланы и гусары, чтобы беглецы не могли уйти.
— Прекрасно, ваш план хорош, однако я все же сомневаюсь, чтобы удалось захватить беглецов в Педрегале. Один из них слишком хорошо его знает, чтобы не суметь, несмотря на расставленные пикеты, добраться до верного убежища. Ах, будь прокляты эти горы с их чащами и пещерами! Но я добьюсь того, что уничтожу всех! Я велю их вешать и расстреливать до тех пор, пока не останется ни одного во всей стране! Я желаю неограниченной власти над Мексикой! Я стану ее императором!
Возбужденный иллюзией неограниченной власти и жаждой мести, столь же сладкой для деспота, как кровь для тигра, он встал с кресла и стал ходить взад и вперед, страшно волнуясь и жестикулируя.
— Да, сеньор полковник, другие заботы помешали мне уничтожить всех этих негодяев, но наша победа над техасцами даст мне, наконец, возможность расправиться с ними. Беглецы должны быть пойманы во что бы то ни стало! Вам, Карлос Сантандер, я поручаю командование экспедицией. Разрешаю взять столько людей, лошадей и денег, сколько сочтете нужным, и, — прибавил он, понизив голос и подойдя к Сантандеру поближе, — если вам удастся привести ко мне Риваса или хотя бы принести его голову в таком виде, чтобы я мог узнать ее, я поблагодарю уже не полковника, а генерала.
Выражение лица Санта-Аны при этом было поистине дьявольское. Немногим, впрочем, уступало ему в этом отношении лицо его собеседника.
— Ночь будет очень темная, — сказал Ривас, взглянув на горы и на небо.
— Что же, это к лучшему?
— С одной стороны, да, с другой — нет. Кавалерия, отправленная в погоню, конечно, окружит Педрегаль, поставив пикеты везде, где возможен выход. Если бы светила луна, чего, слава богу, нет, мы едва ли могли бы надеяться пройти незамеченными.
Ривас сделал товарищам знак остановиться, а сам осторожно взобрался на уступ, чтобы оглядеться.
— Нам нужно достигнуть гор до утра. Если бы мы были беглыми бандитами, мы могли бы спокойно оставаться здесь, так как мексиканские власти не особенно преследуют их. Но мы, к несчастью, не те преступники, которые терпимы для властей. Как бы ни был непроходим Педрегаль, через несколько часов его окружат и обшарят. Если нам не удастся выйти из него ночью, мы погибли.
Сумерки длятся в этой местности всего лишь несколько минут. Не успел Ривас произнести эти слова, как наступила полнейшая темнота. Беглецы продолжали осторожно двигаться за мексиканцем. Через полчаса блужданий среди скал и колючих кактусов Ривас вдруг остановился, сделав знак товарищам прислушаться. Что-либо рассмотреть в темноте было немыслимо. Вскоре они расслышали голоса, и на одном из уступов мелькнул огонек.
— Пикет, — прошептал Ривас. — Они играют в карты и, пока увлечены игрой, им не до нас. Я знаю место, где они расположились, мы можем обойти его стороной. Бодритесь!
Он оказался прав. Искусно обойдя солдат, Ривас и его спутники благополучно выбрались из Педрегаля, в то время как игроки весело продолжали партию. Минут через двадцать беглецы уже поднимались на гору Адхуско. Теперь они были в безопасности и, пройдя еще немного, решились отдохнуть.
— Друзья, — сказал Ривас, — мы можем больше не спешить. Опасаться нечего.
После небольшого отдыха беглецы продолжили подъем на гору. Вдали был слышен звон колоколов — полночь. Ривас сорвал лист и, поднеся его к губам, издал странный звук… Легкий свист ответил ему. По мере того как они продвигались, обмен сигналами продолжался. Наконец Ривас остановился.
— Quien vive? — раздался голос. — Еl capitan! — ответил Ривас. Он издал радостное восклицание, услыхав ответ, обещавший им полную безопасность. Склон горы становился все круче. Достигнув вершины, беглецы увидели, наконец, человека, отвечавшего на сигналы Риваса. Керней и техасец были поражены его странным видом. Насколько можно было разглядеть в темноте, он был в монашеской рясе. Они прошли мимо него молча, только Ривас прошептал ему на ухо несколько слов. Затем все продолжали путь, который становился все тяжелее по мере того, как поднимались выше. Но цель уже была близка.
Место, где остановились беглецы, было площадкой, за которой подымался высокий утес. Ее окружали деревья с большими широкими листьями, типичные для мексиканской флоры. У самой скалы виднелось строение.
— Вот мое скромное жилище, господа! — сказал Ривас. — Прошу вас оказать мне честь войти в него.
В темноте можно было различить два окна, между которыми находилась дверь, напоминавшая вход в пещеру. При их появлении им навстречу бросился еще один человек, радостно воскликнувший:
— Господин капитан, вы на свободе! Какое счастье! Дон Руперто! Да будет благословенно небо!
