— Ну а ты что же?
Вирджини бросил на него проницательный взгляд исподлобья.
— А что я? Обо мне не беспокойся. Я предпринял кое-какие шаги, только что толку-то? Лучше мне сидеть вот здесь да попивать виски. А ты молод, тебе жениться надо, деток заводить. И дом свой ставить.
Спустилась ночь. Тревэллион поскакал вверх по каньону, как если бы собирался отправиться к своей первой заимке возле Сахарной Головы, но, проделав крюк, вернулся назад и расположился на ночлег в низких зарослях ивняка на берегу Карсон-Ривер. За час до рассвета, не позавтракав, он вскочил в седло и помчался к другой заимке, неподалеку от Пайп-Спрингс.
Неделю он не переставая трудился и сделал несколько полезных открытий. Приблизительно в миле к северу от Пайп-Спрингс обнаружил хороший участок. Наткнулся на него совершенно случайно, когда поехал разведать, нет ли в окрестностях посторонних. Никаких следов не нашел, только оставленные животными, но и их оказалось мало. В субботу утром, собравшись приготовить кофе, обнаружил, что вода в ковше подернулась тонким слоем льда. И все же эта неделя принесла ему удачу. Теперь у него скопилось несколько аккуратных мешочков россыпного золота, которое ему удалось намыть в природных желобах и в небольшом котлованчике, вырытом им на дне старого речного русла.
По качеству его взяток тоже превосходил то, что обычно добывалось в Золотом каньоне, и мог пойти по шестнадцать долларов за унцию. Но Вэл не обольщался. До сих пор ему удавалось находить лишь отдельные карманы, и шансы сделать более серьезное открытие, скорее всего, сводились к нулю. Но он не бросал начатое и всю следующую неделю трудился с рассвета до темноты. К концу второй недели вода в потоке стала иссякать, сделав дальнейшую работу бессмысленной.
Оседлав мула и прихватив с собою все золото, он поскакал на восток, к Лебо-Спрингс, чтобы не возвращаться тем же путем, потом направился к вершине каньона Эльдорадо. Спустя примерно час остановился у крутого обрыва отдохнуть и дать мулу напиться из ручья, потом стал спускаться в каньон. Где-то здесь находился лагерь старателей, но где именно, он не знал, так как ни разу не бывал в этих местах. Наконец он нашел его. Крохотное поселение состояло всего из трех хижин да еще одного строения побольше, где размещались одновременно магазин и салун. Оставив мула у коновязи, он вошел.
Лысый человек с остатками рыжеватого пушка на голове с любопытством уставился на него.
— Привет! Есть виски и холодное пиво.
— Тогда пива. Как вам удается сохранять его холодным?
Хозяин ухмыльнулся.
— Есть тут неподалеку небольшая пещерка, воздух там очень даже прохладный. Ставлю пиво у входа, вот оно и остывает. Лучше не придумаешь.
— Не ты ли Тревэллион? — раздался непонятно откуда вопрос.
Он оглянулся по сторонам, ища взглядом говорившего. Стройный, красивый малый с вьющимися волосами дружески улыбался ему.
— Джонни Эльдорадо, — представился он.
— Слыхал о тебе. Да, я и есть Тревэллион.
— Говорят, ты здорово стреляешь.
Вэл холодно взглянул на него.
— Когда не остается ничего другого.
Джонни рассмеялся.
— Я тоже. Может, даже лучше всех в округе. Хочу вот податься в Вирджиния-Сити, посмотреть на этого Фермера Пила… Лэнгфорда Пила… так ли он хорошо стреляет, как о нем молва ходит.
— Хорошо.
— Ну уж не лучше меня.
Тревэллион почувствовал легкое раздражение. И все же этот Джонни не производил впечатления опасного человека, напротив, в нем проглядывало какое-то теплое обаяние и дружелюбная открытость, и трудно было не испытать к нему симпатии.
— Оставь его в покое, — посоветовал Тревэллион.
— Он что, и вправду опасен?
— Да. Только не занимается всякими глупостями и не ищет приключений на свою задницу. Все искатели приключений, каких я знал, покинули этот свет молодыми.
— Правда? Это почему же?
— Не доживали до старости.
Джонни Эльдорадо рассмеялся.
— Может, ты и прав. Только не приходило ли тебе в голову, что ты сам лучше его в тысячу раз? Или вот я, к примеру.
Вэл допил пиво и ответил:
— Нет. Об этом я не думал. Честно говоря, мне до этого нет дела. Могу, конечно, убить человека, если он заслуживает того. Только Фермер джентльмен.
— Передай ему, я скоро приеду полюбоваться на него.
— Ни за что. Сам передавай. Только знаешь что, Джонни, сначала купи себе что-нибудь, в чем тебя похоронят.
Он поставил стакан и направился к двери. Вставив ногу в стремя, посмотрел на Джонни, подошедшего к краю веранды. Тревэллион поднял руку и помахал ему на прощание. Джонни ответил ему и ушел в глубь салуна. Немного помолчав, он обратился к лысому хозяину:
— А он добился, чего хотел. Черт возьми, он так уверен в себе! Хотел бы я…
— Эх, знал бы ты, Джонни, через что ему пришлось пройти… Он из тех, кого лучше не трогать.
Резкий ветер дул с гор. Тревэллион подъехал к кондитерской, спешился, отвел мула в конюшню и, наклонившись против ветра, подошел к дверям.
В кондитерской управлялась сама Мелисса, Верн Келби и еще двое мужчин сидели за столиком. Она поспешно поднялась навстречу Вэлу.
— Бог ты мой, Тревэллион! Садитесь, я налью вам кофе.
— Далеко ездили? — спросил Келби.
— В Эльдорадо.
Мелисса поставила перед ним чашку горячего кофе и приготовила тарелку. В кондитерской было тепло и уютно, пахло пирогами.
— Ну что, многие уехали?
Келби кивнул.
— Многие. Кому охота оставаться здесь на зиму? Дураков нет.
— Погода не мешает добыче, особенно под землей.
— Все равно люди уезжают с приисков. — Келби повернулся к нему. — А вы?
— Останусь.
— Ну, у вас-то все будет в порядке.
Эти слова как-то, неприятно резанули Вэла.
— Может, найдете работу на прииске.
— Там пахать надо.
Даже за то короткое время, что он отсутствовал, город успел заметно вырасти. Число зданий увеличилось, по меньшей мере два из них занимали крупные конторы, остальное — жилые дома. Тревэллион наблюдал в окно за пешеходами, бредущими согнувшись против ветра, а сам думал о том, как не нравится ему этот Келби. Возможно, это всего лишь предубеждение. В конце концов ему о нем почти ничего не известно.
— А вы остаетесь? — спросил он в свою очередь.
Келби мешкал с ответом.
— Еще не уверен, — сказал он и посмотрел на Мелиссу, возвратившуюся с тарелкой для Тревэллиона. — Мелисса точно не собирается уезжать.
— Уезжать?! Да это все, что у меня есть! У меня здесь свое дело, в нем вся моя жизнь. Я впервые ни от кого не завишу!
Келби улыбнулся.
— Независимость далеко не всегда самое лучшее, чего можно желать. Особенно, — прибавил он, — женщине.
