— Мне еще не приходилось слышать, чтобы кого-нибудь повесили только за то, что он застрелил вора, — спокойно ответил я.
От злости судья Блейзер даже побагровел. Глаза сузились, угрожающе засверкали…
— Слушай, парень, ты в своем уме?
Я всего лишь чуть приподнял дуло револьвера.
— Если хотите доказать, что я ошибаюсь, отдайте деньги и закладные. Только и всего. Большего не требуется. А может, желаете решить это через суд? Так запросто. Минут через пять проведем его в салуне, где папа все выиграл. Так как?
Ему это понравилось еще меньше. Вряд ли он горел желанием услышать, что обо всем этом скажут присяжные, крутые парни Запада. Они верят в честную игру, и большинство из них собственными глазами видели, что произошло на самом деле. Судья Блейзер медленно, как бы через силу опустился на одно колено перед сейфом на полу. Я тут же передвинулся прямо ему за спину. Хотя я и выглядел сопливым, но прекрасно знал, что в сейфах всегда держат оружие — пусть, мол, караулит мои денежки. И точно, вон он, голубчик, лежит себе и лежит.
Когда судья потянулся к нему, я остановил его:
— Мистер, когда ваша рука вынырнет из сейфа, пусть в ней лучше ничего не будет кроме денег. Вам же все равно придется повернуться, чтобы стрелять, а мне нет.
Он встал. Медленно, очень медленно. Но с деньгами в обеих руках. Я вежливо попросил его положить их на стол и отойти. Только без лишних движений.
— Сынок, я же не хотел тебе ничего плохого! — Его тон вдруг как-то подозрительно изменился. — Думал, сохраню эти деньги для тебя… Пока ты не станешь взрослым. Вообще-то… — Готов поспорить, эта мысль только что пришла ему в голову. — Я собирался стать твоим опекуном. Естественно, только по решению суда. — На его жирном лице появилась мечтательная улыбка. Ну совсем как у кота, когда он тайком жрет хозяйскую сметану. — С такими-то деньгами молодому человеку вроде тебя всегда пригодится добрый совет. Я даже прикидывал, как отправить тебя куда-нибудь учиться. В наше время образование — нужная штука.
— Да, но вы не мой опекун и не верится, что когда-нибудь им будете, — коротко и без эмоций ответил я. Пусть привыкнет к простому факту жизни.
— Почему же нет? — не сдавался он. Смотри-ка, просто в восторге от своей идеи! — Я оформлю все бумаги. Назначу себя твоим опекуном. Буду хранить эти деньги, может, даже выгодно вкладывать их для тебя.
— Охолонитесь, судья. Вы сделали свой ход и проиграли. Так что хватит, выкладывайте мои закладные.
— Да они не стоят бумаги, на которой написаны, — растерянно пробормотал он. Надо же, не сдается.
— Не важно. Давайте, давайте!
А куда ему деваться? Конечно, с большой неохотой, но ведь он не слепой, видел мой палец на спусковом крючке… Начни он упираться, и мой шестизарядник проделает в нем дыру, через которую проедет почтовый фургон.
Забрав все, что мне принадлежало, я попятился к двери, плотно закрыв ее за собой, вышел на улицу, дернул за привязь и вскочил в седло. Мой серый конь жутко устал, но, видимо почувствовав, что у меня могут быть большие проблемы, помчался, словно торопился на водопой.
В город и из города вели две дороги, и, следуя логике, мне предстояло выбрать одну из них, а значит, ни ту, ни другую. Я поскакал к своему бывшему коровьему пастбищу, где, как мне думалось — сам не знаю почему, — меня будут искать в самую последнюю очередь.
Ну, во-первых, никто кроме меня точно не знал, где оно находится, и к тому же я обойду стороной ранчо этого предателя старого Динглберри, который тут же настучит судье про мой маршрут, если меня увидит. К тому же оно что родной дом для моего жеребца, вот почему он туда так припустился. Я пару раз оглянулся. Никого.
Они, конечно, все обмозгуют, и Блейзер рано или поздно вычислит меня, но сначала им все равно придется потратить время на другие варианты, а к тому моменту, надеюсь, будет вроде как уже поздновато.
Только мне тоже стоит поторопиться. Ведь пойди снег до того, как я слезу с гор, — а снегопады в это время года совсем не редкость, — быть беде, можно вообще не выбраться оттуда. А что, запросто! Снежные обвалы навсегда похоронят все следы.
Нынешняя зима выдалась вполне сносной, малоснежной. Холодная, конечно, но с травой — все в порядке, и коровы не голодали. Я держал ухо востро, в любой момент готовый в случае нужды перегнать их в другое место; к тому же совсем рядом есть долины, там нашлось бы где укрыться и переждать ненастье. Закон гор прост: либо быстро отваливай, либо застревай на всю жизнь. Если ее хватит. Мне-то что, обычно у меня тут навалом запасов и дров. Правда, проблема в том, что за зиму я съел и сжег почти все, что имел…
С гор задул ледяной ветер, растаявшие было ручейки снова прихватило, значит, там, наверху, здорово подморозило. Серый, наверное почуяв дом, припустил еще быстрее. Там, где след кончался, миль за пять до травы, я снова обернулся, чтобы проверить. На всякий случай.
Никого и ничего. Ни души. Но меня не так легко обмануть: где-то они там, где-то уже идут по следу…
Сколько я получил денег, пока не знал, но уж точно немало, и Блейзер ни за что от них просто так не откажется. Это тоже точно. Он придет не один. Придумает что-нибудь, соберет людей и явится сюда, как пить дать. Он ведь судья. Наверное, не больше, чем заурядный мировой судья окружного масштаба, но уж в законах разбирается в любом случае лучше меня и без особых проблем назначит себя моим опекуном. Запросто! Сочинит красивую байку, какой я дикий, необузданный мальчишка, дурошлеп, за которым нужен глаз да глаз, и назначит. А тем временем, пока я, значит, расту и набираюсь ума, преспокойно прикарманит все мои денежки.
Когда вдали наконец показались темные очертания моей хижины, снежные тучи уже нависали почти над самой землей. Я остановился, хотя мой конь начал тут же фыркать и прясть ушами, выражая явное неудовольствие неожиданной, по его мнению, задержкой. Что меня там ждет?
С чего это мне пришло в голову, что никто не знает об этом местечке? Не слишком ли я самоуверен? Деньги нахально оттопыривались в седельных сумках. Закладные там же. С такой тяжестью будет нелегко пробираться через снежные завалы. Ох как нелегко! Кроме того, мне совсем не хотелось отдавать им мое, то есть папино богатство. Если, конечно, они меня поймают.
Тогда-то я и вспомнил про свой тайник!
Это была узкая трещина в скале — дюймов шесть в ширину и фута два в глубину, — спрятанная в стене ниши на высоте приблизительно в девять футов от земли, очень удобная штука для хранения кое-каких припасов, патронов, кофе — на случай, если мое пристанище вдруг сгорит дотла, пока я пасу скот.
До хижины оставалось еще добрых две мили, хотя уже виднелось темное пятно там, где она стояла. Подъехав к нише, я встал на стременах, запихнул деньги как можно глубже и снова задвинул трещину здоровенным камнем.
