Снаружи совсем стемнело… так темно бывает, когда надвигается гроза, и звезд нет. Зашелестела листва, трава склонилась под ветром. Резкий порыв ветра ударил в стену, сверкнула молния, затем снова и снова. Выглянув в окно, ирландец увидел, что дождь льет сплошной стеной… и что-то еще… там, снаружи, было что-то еще…
Снова сверкнула молния. Что-то жуткое, белое! Что-то промокшее насквозь бредет, бредет себе, не сворачивая, прямиком к хижине! Тьма сомкнулась; Крис Мэйо глядел во все глаза, в горле у него перехватило от суеверного ужаса. Мглу прочертила молния, ударив в землю где-то совсем неподалеку. Ослепительная вспышка на мгновение озарила равнину; белесый призрак рухнул в траву футах в двадцати от хижины, и в это мгновение Крису стало абсолютно ясно, что перед ним обнаженный человек.
Позабыв о страхе, Крис Мэйо пинком распахнул дверь, ' одним прыжком перемахнул через крыльцо и выбежал под дождь. Ветер немедленно обрушился на него, заталкивая дыхание обратно в глотку, потоки воды секли его, словно плети. Пригнув голову, ирландец преодолел несколько ярдов, отделяющих его от упавшего, окоченевшими пальцами вцепился в мокрое, холодное тело и не то поволок, не то понес его к двери. Уронив свою ношу на пол, в свете молнии Крис увидел, что в теле незнакомца зияют два пулевых отверстия, круглые и черные.
Преодолевая напор ветра, Крис налег на дверь: еще толчок, и вот она закрылась. Ирландец постоял немного, пытаясь отдышаться. Затем зажег спичку и поднес ее к фитилю лампы. Поставив стекло на место, отнес лампу в спальню, и снова возвратился к спасенному незнакомцу.
Грязным полотенцем Крис растер беднягу досуха, затем закутал в одеяла, снятые с кровати. Налил воды в чайник и поставил его на плиту. Отыскал в шкафу пакет с чаем и наполнил котелок. О ранах молодой ирландец знал немного, однако слыхал, будто чай помогает при контузиях, а уж для человека промокшего и замерзшего, как вот этот, тем более окажется кстати. Пошарив вокруг, Крис отыскал бутыль виски и поставил ее рядом.
Череп незнакомца представлял собою плачевное зрелище. Беднягу здорово огрели по голове и дважды продырявили из ружья. Одна из пуль прошла насквозь. Вторая, должно быть, застряла где-то внутри. Судя по всему, несчастного раздели догола и бросили, посчитав мертвым.
Индейцы? Но скальпа с незнакомца не сняли; кроме того, индейцы уж непременно спалили бы дом и забрали все подчистую; однако кому еще придет в голову ограбить такого бедолагу? И где теперь эти люди? На много миль вокруг ни одной живой души, кроме индейца, не встретишь. Однако явился же кто-то в это безлюдное место: как, почему? Изрядный путь проделали эти люди и, однако, не взяли ни винтовки, ни еды! Глупо как-то получается.
Уж не этот ли человек — пропавший смотритель станции? И для чего здесь вообще станция? Впрочем, поблизости протекает ручей, а у самого дома — колодец; может быть, здесь собираются построить водокачку.
Крис решил обыскать дом; до сих пор он как-то не удосужился это сделать. И тут же наткнулся на видавший виды револьвер в потертой кобуре и пояс для патронов. Хозяин явно содержал оружие в образцовом порядке: ни пятнышка ржавчины. Ирландец на мгновение призадумался, затем пожал плечами и пристегнул револьвер к поясу. Подобного оружия он сроду в руках не держал, но уж выпалить в кого-нибудь — на это у него соображения достанет.
Раненый невнятно забормотал что-то в бреду, затем затих. Спустя мгновение он резко сел.
— Помогите! — воскликнул он. — Помогите! — Несчастный глядел прямо на Мэйо, но видел его или нет — утверждать сложно.
— У меня тут чай, браток. Попей-ка; думаю, поможет.
Раненый с трудом сделал несколько глотков, снова рухнул на одеяла, что-то пробормотал и заснул.
Крис убедился, что подопечный его надежно укрыт, затем задул свет, положил рядом винтовку и револьвер, уселся на стул напротив стены у окна спальни и попытался расслабиться. Грохотал гром, вспыхивала молния, дождь стучал по крыше, дребезжали окна, сотрясались стены, но Крису шум не мешал. Ирландец прикрыл глаза и задремал.
Из дождевой завесы вынырнул всадник, молния вспыхивала на мокром плаще огненными росчерками, завернутые вниз поля шляпы затеняли лицо.
Всадник натянул поводья и некоторое время напряженно вглядывался во тьму, не сводя глаз со станции, затем резко развернул норовистого скакуна и умчался прочь. Криспин Мэйо не поглядел в окно. Он не увидел, как чужак растворился во мраке.
Криспин Мэйо спал.
Крис Мэйо открыл глаза: занимался рассвет. Поблескивали серебристые рельсы, мокрая от дождя трава расстилалась до самого горизонта. Юноша немного посидел неподвижно, глядя в окно, пытаясь сообразить, где находится, и прислушиваясь к дыханию лежащего на кровати раненого.
Насколько Крис себя помнил, он всегда вставал до первого света. Дело находилось всегда: если не землю пахать, так рыбу ловить, если не стога складывать, так торф резать. Больше всего он любил резать торф, хотя работа была не из легких. Бедные верхние слои следовало откладывать в сторону, чтобы добраться до черного, легко крошащегося разлома: хорошее топливо залегало, как правило, глубоко.
Ирландец поднялся на ноги, разминая затекшие мускулы и почесывая голову. Он поглядел на раненого. Лицо бедняги осунулось, дыхание вырывалось с трудом… собственно, эти хрипы и дыханием-то не назовешь.
Крис подошел к плите, отыскал в груде серого пепла несколько тлеющих угольев и подкормил их растертой промеж ладоней корой, а затем сосновыми щепками. Пламя разгоралось. Он подбросил дров, закрыл заслонку и подошел к бочке с водой. Краник выцедил несколько жалких капель.
Подхватив деревянное ведро, Крис отправился к колодцу и зачерпнул воды. Рядом лежал оловянный ковшик. Ирландец осторожно отпил глоток: хорошая вода, вкусная, солоноватая малость, но вкусная. Чтобы наполнить бочку, пришлось десять раз прогуляться туда и обратно. Покончив с бочкой, юноша наполнил и ведро, ведь никогда не знаешь, когда вода понадобится, а остаться без воды Крису не улыбалось. В конце концов, этому немудреному правилу ирландец следовал всю жизнь. Если ведро опустело — наполни. Если опустел ящик для дров — наполни и его тоже.
На небе вспыхнули розовые разводы. Крис окинул равнину придирчивым взглядом. Давеча, отдыхая под тополями, он слышал журчание воды; теперь, оглядевшись по сторонам, юноша решительно направился к деревьям. Под сенью листвы царила тишина, на земле валялось немало сухих веток, поломанных бурями. Выходит, о дровах и растопке можно не беспокоиться.
Мэйо отыскал крохотный ручеек и прошел по нему с четверть мили до распадка в холмах, где источник брал свое начало: из трещины под камнем бил прозрачный родник.
