Откуда-то из темноты раздался хриплый, неприятный голос Танкертона.
— Парни, и Леггс, и Такер ошиблись. Этот Данмор оказался моим старым другом. Я привез его с собой. Теперь он — один из нас!
На этом все и закончилось. Не было сказано ни единого слова по поводу партнерства или равной власти в шайке, Танкертон даже не заикнулся о том, что сделает его лейтенантом — вторым человеком после себя, но Данмор, подумав, решил, что с этим можно повременить.
После того, как его, так сказать, представили официально, внимание всех в лагере обратилось к нему. Куда бы он не посмотрел — отовсюду к нему были обращены сверкающие взгляды, люди высыпали из хижин, чтобы разглядеть его получше. Данмор почувствовал себя неуютно. Но приветствовали его вполне дружелюбно.
Помахав рукой, Данмор отправился разыскивать стойло, собираясь поставить туда кобылу. Вскоре ему стало ясно, что имя его хорошо тут известно. О нем здесь говорили, и часто. Хоть и слабое, но утешение, хмыкнул он. Все знали, что с ним хотят разделаться, и каждый раз гадали, чем же закончится очередная попытки. Дважды их люди терпели поражение, и вот наконец его привел с собой сам главарь.
Как они это приняли? Как победу их вожака? Или нечто такое, с чем Танкертону волей-неволей пришлось смириться? Но ненадолго.
Отыскав стойло, он увидел, что маленький Джимми Ларрен уже там. Конюшня представляла собой просто длинный навес между деревьев, разделенный перегородками на стойла.
Джимми захватил с собой лампу, и Данмор сообразил, что все лошади, которых он видел, принадлежат к двум совершенно разным типам. Тут были низкорослые крепкие лошадки, незаменимые для езды по горам, а рядом с ним — чистокровные длинноногие скакуны, которых, скорее всего, держали для набегов в долину. Он отыскал свободное стойло и завел туда кобылу, Джимми между тем отыскал сено и притащил его целую охапку, в то время, как Данмор засыпал лошадям овса.
У входа в конюшню его поджидал Танкертон.
— Пойдем, покажу тебе, где спать, — буркнул он и направился к самой большой из хижин. Войдя, Каррик увидел десять широких топчанов вдоль стен, посреди комнаты — очаг, в котором весело потрескивали дрова. Это его не удивило — ночи в горах бывают холодными. В самом дальнем углу высился стол, сплошь заваленный растрепанными книгами и старыми журналами, пожелтевшими от солнца, с замусоленными от частого чтения страницами, у большинства которых недоставало обложек. Над топчанами в стены были вбиты колышки, с которых свешивалась одежда. Данмор невольно отметил, как ее много. Ко всему прочему, почти под каждым топчаном стояли пара или две запасных сапог. Невероятное количество шляп самых разных фасонов заставило его удивленно присвистнуть. Судя по всему, жившие здесь ни в чем не испытывали недостатка, что было несколько странно для тех, кто занимается подобным ремеслом. Даже хижины, казалось, выстроены были на века. В стенах не было ни единой щели, сквозь которую внутрь мог бы ворваться холодный ветер, и хотя зимой, скорее всего, здесь было неуютно, но сейчас, подумал Данмор, тут получше, чем на ком-нибудь ранчо.
— Пришли, — буркнул Танкертон. — Вот твой топчан — тот, что в середине. Он свободен. А теперь устраивайся. Ну, мне пора. Дел по горло.
Такого он не ожидал. После тех обещаний, что ему дал Танкертон, после клятвы, что он будет пользоваться с ним равной властью, Данмор мог рассчитывать на другой прием. Но, поразмыслив, Каррик мудро решил смириться. Он молча кивнул и бросил свои вещи на топчан. Следом за ним вошел Джимми, заняв еще один свободный топчан.
На первый взгляд им показалось, что в хижине никого нет. Спустя несколько минут, когда глаза их понемногу привыкли к тусклому свету лампы, Каррик вдруг разглядел в дальнем конце комнаты какого-то юнца. Развалившись на топчане, тот лениво листал журнал. Почувствовав на себе взгляд Данмора, он опустил его и вопросительно посмотрел на вошедших.
Подойдя к нему, Данмор вдруг заметил, что левая рука и плечо юноши обмотано бинтами.
— Меня зовут Данмор, — представился он.
Тот охотно протянул ему руку.
— А я «Крошка» Артур, — на удивление тихо пробормотал он.
Не сказав больше ни слова, он будто чего-то ждал, не сводя с Данмора спокойного, чуть холодноватого взгляда, но тот коротко кивнул и отвернулся, чтобы не выдать себя. Каррик не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, какую бурю чувств это имя всколыхнуло в его душе.
Еще год назад никто не слышал о Крошке Артуре, но потом это имя, можно сказать, уже не сходило со страниц газет. То он, в маске и с револьвером в руках, остановил почтовый фургон, то среди бела дня ворвался в банк, чтобы унести оттуда все до последнего цента, то, вернувшись в свой родной город, прикончил шерифа, имевшего неосторожность отпустить по его адресу несколько обидных замечаний, а потом исчез бесследно, хотя погоня висела у него на хвосте.
С тех самых пор крошка Артур будто растворился в воздухе, и наконец Каррик стало ясно, почему. Само собой, Танкертон не мог проглядеть столь многообещающего юношу, к тому же хладнокровно прикончившего четверых всего за полгода, и принял под крыло раненого юнца. Пройдет неделя — другая, знал он, и этот коршун вновь взмоет в небо, но уже по сигналу Танкертона — ибо таков был закон, которому беспрекословно повиновались жители поднебесного королевства. Теперь здесь предстояло жить и Данмору. Что посеешь, то и пожнешь, мрачно ухмыльнулся он про себя, в который раз мысленно проклиная судьбу.
Он вернулся к своему топчану и вдруг заметил, что юный Джимми прячет улыбку.
— Похоже, что-то не дает тебе покоя, парень? — полюбопытствовал он.
Паренек щелкнул пальцами, словно подзывая суетливую наседку.
— Цып-цып-цып, — пропел он. — Эй, парень, чтобы накормить здешних птенчиков, нужно сырое мясо, да хорошо бы волчатину! Смотри, как они исхудали!
Глава 21. Доверьте это Данмору!
Звук гонга, чистый и громкий, поплыл над поляной, и чей-то высокий голос нараспев стал сзывать всех к ужину.
Переглянувшись, Джимми Ларрен и Данмор покинули хижину и поспешно направились к тому месту, откуда доносился гомон. Обитатели других домиков толпой повалили в том же направлении. Вскоре Данмор вместе со всеми оказался в комнате с низким потолком, во всю длину которой протянулся стол. Вошедшие вместе с ним поспешно заняли свои места.
Комната была ярко освещена. Две лампы, раскачиваясь на железных цепочках, свисали с потолка, позволяя хорошо разглядеть лица сидевших за столом. Мужчины перебрасывались дружелюбными шуточками, то и дело разражаясь хохотом до тех пор, пока на пороге не появился Данмор. Сразу наступило молчание. Наконец повар, плосконосый малый с испещренным шрамами лицом то ли средневекового пирата, то ли немецкого студента, громогласно заявил:
