Черный бык весил более двух тысяч фунтов — гора из мышц и костей. Животное находилось уже ярдах в десяти от Вина Картера, когда тот повернулся. И в этот миг бык опустил к земле рога и бросился вперед.
Вскрикнув, Картер выстрелил В упор. Но даже если пуля и попала в быка, уже ничто не могло остановить разъяренное животное, вложившее в этот бросок всю свою мощь и ненависть к людям, обмотавшим его веревкой и заставившим пастись в загоне. Вин выстрелил второй раз. В следующее мгновение бык ударил его рогами.
Вин описал в воздухе дугу и грохнулся о дерево. Бык, наклонив голову, вновь его атаковал. Картер дико заорал, когда в бок ему вонзился рог.
Этот крик и выстрел прозвучали почти одновременно. Резко обернувшись, Хопалонг увидел быка, бодающего человека. Он шагнул в сторону и поднял винчестер. Бык снова бросился на Вина — и тут раздался выстрел.
Животное споткнулось и повалилось на колени. Хопалонг выстрелил еще раз. На сей раз пуля попала быку в глаз; он завалился на бок, дергая ногами в предсмертных судорогах.
Прес и Краг бросились вперед, мексиканцы — следом за ними. Хопалонг опустился около Вина на колени. Было очевидным, что тот замышлял, — лежавшее рядом ружье говорило само за себя. Картер распростерся на палой листве. Он был еще жив, но смерть уже подбиралась к нему.
— Как же это я… — хрипел он, задыхаясь. — Он уже напал на меня… — Голос его оборвался.
Мексиканцы переглянулись и перекрестились. Один из них с любопытством поднял ружье. Затем обратил вопросительный взгляд на Хопалонга. Никто не проронил ни слова.
Хопалонг нахмурился.
— Картер сам накликал свою смерть, — тихо проговорил он.
Прес отвернулся. Краг переминался с ноги на ногу. Смерть Вина Картера и быстрая реакция Кэссиди произвели на них впечатление. Ведь точно так же Хопалонг мог навести свой винчестер на любого из них. Эта мысль отрезвила их. Оба были не робкого десятка, но одно дело — смертельная опасность, и совсем другое — верная смерть. И Прес вдруг понял, что в Качине нет ничего такого, ради чего стоило бы умирать.
— Что будем делать? — неожиданно спросил Краг, пристально глядя на Кэссиди. — Ты сказал, что с Тредвеем покончено. Это правда?
— Да. Прошедшей ночью, — тихо проговорил Хопалонг, — я раздобыл неопровержимые улики против него и передал их в руки надежного человека. Тредвей, возможно, уже в тюрьме.
— А где Сакс?
Хопалонг пожал плечами.
— Откуда мне знать? Я встретился с ним этой ночью в «Большом Доме»… Пришлось проучить его.
Прес мрачно взглянул на Кэссиди.
— Ты избил Сакса? — спросил он недоверчиво. — Этого быть не может.
— Это так, — вновь пожал плечами Хопалонг. — И думаю, он тоже за решеткой. Что будет с вами, меня не касается. Но на вашем месте я вернул бы скот в этот загон, а потом сдался властям или побыстрее убрался отсюда. Я ничего против вас не имею, ребята, — добавил он. — Мне нужен Тредвей.
Прес взглянул на Крага. Мексиканцы отошли в сторону и о чем-то переговаривались. Вернувшись к лошади, Хопалонг вскочил в седло и поскакал в направлении Качины.
Том Бернсайд расхаживал по земляному полу конюшни. Заметив Хопалонга, бросился к дверям…
— Рад вас видеть! — воскликнул он. — А у нас здесь происходит что-то странное!
— Что вы имеете в виду?
— Несколько человек утверждают, что видели ночью привидение. И люди-то вроде здравомыслящие… Они говорят, видели, как что-то белое летало за «Большим Домом». Когда Тредвей узнал об этом, он очень взволновался. Другие заявили, что встретили трех Братьев в балахонах, когда те переходили дорогу возле ущелья Мертвой Лошади. А в городе видели каких-то незнакомцев — нескольких парней с огромными бородами.
Хопалонг кивнул.
— Все ясно. Это Братья с Вавилонских пастбищ.
— А что им здесь надо?
— Трудно сказать, — ответил Хопалонг. — Вы посмотрели эти бумаги? В них есть что-нибудь интересное?
— Что-нибудь?! — засмеялся Бернсайд. — Я бы сказал, много чего! Некоторые бумаги принадлежали Питу Мелфорду. Среди них есть плакат, на котором изображен Джон Фэн Харлан, а внизу написано, что он разыскивается за убийство и ограбление. Да, Эвенас имел достаточно улик против Тредвея. Одно не могу взять в толк: почему Тредвей не забрал эти бумаги у Эвенаса, прежде чем убить его?
— Думаю, он так и хотел, но по пути в город за бумагами Эвенас попытался сбежать от Тредвея, и тот застрелил его.
— Похоже, что так и было, — кивнул Бернсайд. — А вот и Бак Льюис. Пойдемте поговорим с Тредвеем.
Льюис вопросительно взглянул на Хопалонга. Затем взял бумаги, протянутые ему Бернсайдом. Просматривая их, он время от времени качал головой. Наконец поднял глаза.
— Насколько я понимаю, этого достаточно. А тот след у фургона, что ты показал мне, — его действительно оставил Тредвей. Сапог точно подходит. Ты был прав, Том, когда предположил, что Тредвей подложил эти деньги Тауне.
— А если еще покопаться, — добавил Хопалонг, — то наверняка можно доказать, что Тредвей убил старика Пивея, чтобы тот не проговорился. Мне думается, его убили в гостинице, а затем выбросили из окна.
Бак Льюис кивнул.
— Да, это похоже на правду. Знаете, парни, пожалуй, впервые в жизни я арестовываю человека с таким удовольствием. Я не кровожаден, но Тредвей — ужасный человек. Пошли!
Когда они подошли к двери «Большого Дома», то бородач, сидевший на другой стороне улицы, поднялся на ноги и вошел следом за ними в вестибюль гостиницы.
Льюис постучал в дверь, и все трое вошли в комнату. Тредвей переводил взгляд с одного на другого; лицо его помрачнело.
— Так, в чем дело? — спросил он.
— Я пришел, чтобы арестовать тебя, Тредвей. Арестовать за убийство, ограбление и еще по нескольким обвинениям.
Тредвей откинулся на спинку стула.
— Что за ерунду ты плетешь? У тебя нет доказательств.
Бак Льюис перечислил имеющиеся у него бумаги. Лицо Тредвея стало серым, глаза злыми. Как попали к Эвенасу эти бумаги, думал он. Часть из них клерк, наверное, стащил из его кабинета. За другими, например за письменными показаниями, ему, видимо, пришлось проехать не одну милю. Несмотря на свою глупость, Эвенас неплохо подготовился…
— Кроме того, — продолжал Льюис, — мы опознали твои следы у фургона Тауне. Мы знаем, что это ты подложил неподписанные банкноты им в повозку. Ты также подозреваешься в убийстве старика Пивея. Возможно, мы докажем это, а возможно, нет. Но мы сумеем доказать, что убийство Эвенаса — твоих рук дело. Так что считай, что ты приговорен.
Несколько минут Тредвей сидел молча, потом поднял глаза и уставился на Кэссиди.
— И за все это я должен благодарить тебя, — процедил он сквозь зубы. — Мне надо было сразу тебя пристрелить.
