Муни ошеломленно глянул на нее. Он начал протестовать, но тут же осекся. Почему он должен сопротивляться? Он же скотовод, а она проницательная и умная женщина. За ее вопросами стояло доброе к нему отношение, и определенно в кои-то веки ему выпала удача. В свои двадцать семь лет Тэнслип не имел ничего, кроме седла, лошади с осликом, ну и, конечно, богатого жизненного опыта.
— Я не шучу, сеньор, — добавила она, заметив, что он уже поддается уговорам. — Вы знаете скот, вы разбираетесь в людях. Вы разумный и смелый человек. У нас много скота, но трава на северных пастбищах гораздо лучше. Я отлично понимаю, что и для вас это будет хорошо. И для меня тоже. Где я найду такого знающего и порядочного человека?
Когда он собирал свои вещи, она обратила внимание на завернутый в шкуру предмет, взяла сверток своими красивыми смуглыми пальцами, разрезала веревки и достала оттуда массивную золотую статуэтку размером около шести дюймов.
Муни в изумлении уставился на нее.
— Где только индейцы ее достали! — воскликнул он в изумлении.
— В пещерах, — объяснила она ему. — То тут, то там они находят их. Иногда несколько штук сразу. Возможно, это золото ацтеков. Или толпеков. Никто не знает. Но вещь очень дорогая.
После обеда он стоял на краю крытого дворика с Хуаном Кабризо, стройным молодым человеком с твердым, приятным лицом.
— Наша старушка — умная женщина, — сказал он. — Она умеет делать деньги. Вот таким способом. — Он прищелкнул пальцами и продолжал: — Я работаю на нее, как мой отец работал на старика Агиллу, который удочерил ее. Говорят, она была очень красивой в молодости. — Он посмотрел на Муни. — У вас произошла стычка с доном Педро? Вы должны быть очень осторожны. Он гордый и злой человек. Думаю, что ему известно, где вы находитесь.
На рассвете они отправились в путь на северо-восток. Кабризо шел впереди, петляя по каньонам, неожиданно переходя через перевалы и пересекая цепи гор, спускаясь в длинные пустынные долины. Они ехали пару дней, и, когда на вторую ночь они сидели около тщательно замаскированного костра, Муни спросил:
— Разве это так необходимо? Вы полагаете, что дон Педро может здесь объявиться?
Кабризо пожал плечами.
— Только Рио-Гранде остановит его. Этот человек умеет ненавидеть, амиго, а вы унизили его перед вакерос. За это он вырвет ваше сердце.
Потом снова потянулись мили езды под палящим солнцем, когда пот пропитывал рубашку насквозь и пыль залепляла лицо и забивала глаза. И наконец они добрались до лавчонки с баром в Санта-Терезе.
Сидя за стойкой бара, Хуан поднял стакан.
— Скоро, сеньор, может быть, даже завтра, вы окажетесь в своей родной стране. За счастливое возвращение домой!
Тэнслип Муни посмотрел на свой стакан и выпил залпом. Конечно, возвращаясь в Техас, он рисковал, но он уходил из Аризоны, и кто там догадается, где он сейчас. Больше того, он уходил как человек вне закона, а возвращается хозяином стада в три тысячи голов.
— Сеньор! — прошипел Кабризо. — Осторожно! Это он!
Тэнслип медленно повернулся. Дон Педро стоял у двери, а с ним еще четверо.
Муни поставил стакан и обошел вокруг стола. Дон Педро повернулся к нему, щуря глаза от яркого света. И тут же ствол револьвера Муни уткнулся ему в живот, и мексиканец застыл на месте.
— Вы проделали такой длинный путь от дома, дон Педро. Вы что, гонитесь еще за одним индейцем?
— Нет, сеньор. — Глаза дона Педро сверкнули. — Я преследую вас! И вот теперь я вас поймал.
— Или я вас поймал? Иначе как это понимать?
— У меня пятьдесят человек!
— Но если вы сделаете хоть одно движение, то тут же получите, как я и предупреждал вас, заряд свинца в живот.
Дон Педро стоял не двигаясь, вне себя от своей беспомощности. Его люди окружили их, не решаясь шелохнуться.
— Может быть, вы и правы, потому что я не так искусен в обращении с револьвером, как вы.
— У вас есть другое оружие?
— У меня? — рассмеялся дон Педро. — Я люблю нож, сеньор. И хотел бы сойтись с вами на ножах вот здесь же, один на один.
Тэнслип вдруг крякнул, былая страсть к драке поднялась к горлу и как старое вино закипела в крови.
— Ну конечно же! Скажите своим людям, что мы будем драться вот здесь, на ножах. И если я одержу победу, то свободно ухожу.
Дон Педро недоверчиво смотрел на него.
— И вы отваживаетесь драться со мной, сеньор?
— А они подчинятся вам? Ваше слово достаточно твердо?
— Мое слово? — У дона Педро раздулись ноздри. — Подчинятся ли они мне?
Он повернулся к своим людям и на быстром испанском пояснил, что они должны делать.
Кабризо перевел:
— Он сказал им, амиго, все, как вы хотели, но вам не стоит драться с ним. Это верный путь к смерти.
Муни хладнокровно расстегнул пояс, на котором висели кобуры с револьверами, и положил его на стойку бара. Потом вытащил из ножен длинный охотничий нож.
— Джентльмен, которому он принадлежал, убил им восемь человек, не покидая постели, когда лежал больной. Думаю, что этим ножом я располосую ему глотку.
Высокий и подвижный как хлыст дон Педро задвигался по комнате как танцор. Муни ухмыльнулся, и в его серых глазах вспыхнул угрожающий блеск.
Педро быстро бросился вперед, свет блеснул на лезвии его ножа, и он нанес удар! Но Муни подставил лезвие своего охотничьего ножа и отвел удар в сторону. Педро попытался снова, и опять Муни отбил атаку. Теперь они стояли грудь в грудь с перекрещенными ножами. Вдруг Тэнслип рассмеялся и, собрав все силы, оттолкнул от себя мексиканца своим мощным, окрепшим в труде плечом. Педро попятился, а потом оступился и с размаху сел на пол.
Взбешенный, он вскочил и кинулся в бой, ослепленный яростью. Муни сделал шаг в сторону, но тоже поскользнулся и упал. Педро рванулся к нему, но Муни выставил руку с ножом и ударил снизу, сразу почувствовав, как нож входит в живот дона Педро. Их глаза встретились. Дон Педро находился в футе от него, а потом его тело осело и нож вошел в его живот по самую рукоятку.
— Bueno! 7 — хрипло проговорил мексиканец. — Такова воля Божья!
Медленно, с ужасным усилием, он обратил взор к своим людям.
— Поезжайте домой! — приказал он им по-испански. — Поезжайте домой к моему брату. Это мой приказ!
Тэнслип Муни осторожно положил тело на пол и вытащил нож. Душа дона Педро отлетела.
— И почему ненависть так сильно владеет людьми? Это был человек-камень.
И только воспоминание о том, как дон Педро хотел убить беззащитного индейца, несколько успокоило его совесть.
— Поехали, амиго, — тихо позвал Кабризо. — Нам лучше поспешить. До Вайоминга еще долгий путь, верно?
— Да, неблизкий путь, — согласился Тэнслип Муни. — А мне так хочется попасть домой!
