— Я тот самый волк, — настырно повторил высокий.
Хозяин принес мясо из кухни. Поставил тарелку передо мной и чуть слышно прошептал:
— Будь поосторожней.
Высокий уже повернулся спиной к стойке бара и теперь в упор уставился на меня тяжелым противным взглядом. Мне все это хорошо знакомо: дай такому выпить, и все его самые худшие инстинкты тут же вылезают наружу — готов прицепиться к любому, кто попадется под руку, желательно к индейцу или мексиканцу.
— Я тот самый волк, — снова повторил он. — Посмотрим, как ты меня проглотишь.
Запах мяса дразнил. Я начал есть, стараясь не обращать на задиру никакого внимания. Однако не удалось мне проглотить и двух кусков, как он навис над столом.
— С тобой, кажется, говорят, черт побери!
Он схватил мою руку своей лапищей, я отшвырнул ее и резко двинул столиком ему в живот. Он зашатался, грохнулся на пол. Я подошел и, когда он начал подниматься, врезал ему слева.
При этом я все время двигался, стараясь держать его между собой и здоровяком у стойки, который, впрочем, даже не повернул головы. Худой был дюйма на четыре выше меня, и его руки длиннее, но наглая глотка — это одно дело, а умение драться — совсем другое. Когда он неуклюже, размашисто попытался меня ударить, я схватил его за рукав и резко дернул на себя, одновременно сделав подсечку ногой — он с шумом грохнулся на пол… затем сел, непонимающе хлопая глазами, внезапно протрезвев… или почти протрезвев.
— Я тебя за это убью, — равнодушным тоном произнес он.
— Стоит ли думать об этом? — ответил я. Тоже спокойно. — Пока ты что-то не очень… У вас тут есть кладбище? — обратился я к наблюдавшему из-за стойки хозяину, не отрывая, впрочем, глаз от сидевшего на полу «крутого».
— Имеется. Хотя там одни только индейцы.
— Если хочешь, чтобы тебя не забыли, — посоветовал я высокому, — лучше сразу скажи ему свое имя, прежде чем протянешь руку к револьверу.
— Думаешь, напугал?
Его глаза метали молнии, но я знал: он будет драться, только если преимущество окажется на его стороне.
— И не собирался напугать. Надеюсь, у тебя хватает ума.
Я спиной отошел к столику,, сел. Когда снова начал есть вилку держал левой рукой. Его взгляд не скрывал желания уничтожить меня, но сделать это в открытую у него не хватало смелости.
— Да пошел ты! — с ненавистью выдавил он.
Моя правая рука на бедре расположилась рядом с рукояткой револьвера в кобуре и даже еще ближе к револьверу за поясом, хотя вряд ли он его заметил. Кроме того, на соседней лавке дулом к нему лежал мой винчестер…
— Да пошел ты! — злобно повторил он и повернулся к стойке: — Пошли, Шорти. Уходим!
Его приятель по-прежнему даже не повернул головы.
— Иди, Слим. Я тут еще побуду.
— Ты что?
Шорти повернулся спиной к стойке.
— Слим, мы знаем друг друга совсем недолго, но, по мне, этого вроде бы хватит.
Слим недоуменно захлопал глазами, затем резко развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Шорти посмотрел ему вслед и снова повернулся к стойке.
— Шорти! — Минуты через две-три окликнул я. Он чуть повернул голову в мою сторону. — Ты уже ел? Отличное мясо… если, конечно, нравится бизонятина.
— Пару раз пробовал, — ответил он.
— Тогда садись. Угощаю.
Шорти подошел со своим стаканчиком виски и сел напротив меня. Широкое лицо, мощная шея и вообще вид по-настоящему сильного, выносливого здоровяка.
— Мы с ним вместе работали, вместе уволились, значит, вместе и едем. До этого ни разу не видел как он выпивает, — задумчиво произнес он.
— Допрыгается, что его пристукнут, — заметил я.
— Будь мы партнеры, мне пришлось бы вступиться… Но ведь если уж умирать, то хоть за что-то стоящее… не за хвастливого горлопана, который только и ищет повода затеять ссору.
Мы ели и очень мало говорили — просто перебрасывались ничего не значащими фразами. Когда я закончил третью кружку кофе, он спросил:
— Далеко направляешься?
— Поискать место для ранчо на западном склоне. Хочу прежде всего посмотреть там у Мокрых гор.
— Не возражаешь, если составлю тебе компанию?
Я усмехнулся.
— Лучше не надо, Шорти. За мной гонятся, но это моя проблема, и я хочу решить ее сам.
— Жаль, — не без грусти произнес он, — ты, похоже, из тех, с кем хорошо ехать вместе.
— Шорти, меня зовут Кирни Макрейвен. Еду к устью реки Колорадо. Искать место для ранчо. Мои партнеры — Бен Блокер и адвокат Аттмор из Кейена. Нам понадобится дельный человек.
— Я слышал о Бене Блокере. — Шорти задумался, как бы припоминая. — Он, случайно, не родня Эйбу Блокеру, почтовому возчику?
— Точно, конечно, не знаю, но они наверняка одной породы.
— Эти… ну с которыми у тебя проблема, они близко?
— Боюсь, да, хотя полностью не уверен. Слушай, Шорти, это гнусная война, но это моя война, и мне надо воевать одному. Не хочу, чтобы из-за меня погибали хорошие парни… Если увидишь двух-трех высоких худых мужчин в черных сюртуках и шляпах, держись подальше. Подлые, дальше некуда, от них только и жди беды. Они могут встретиться с любым человеком лицом к лицу, но могут с таким же успехом выстрелить ему в спину, столкнуть в пропасть или подбросить яду в суп. Так что держись подальше… Но я был бы рад, если бы ты появился там, на Западе… Тебя интересует работа?
— Я хорошо стреляю.
— Не на этот раз, Шорти. Приезжай на Запад, считай, что у тебя там партнер. Но это война — моя. И вот еще что, Шорти. Я готов к этой войне, готов вести ее один. Если начну надеяться на чью-то помощь, то еще чего расслаблюсь, потеряю бдительность. Случается, когда приходится делать все самому и не зависеть ни от кого, кроме себя.
— Это только на похоронах.
— Может быть.
Я заплатил за себя и за него и вышел на улицу. Там опять огляделся, перекинул седло с жеребца на черную лошадь и покинул станцию. Въехав на хребет, я обернулся: Шорти стоял у двери, глядя мне вслед.
Большинство ковбоев на Западе обычно ездят по стране в поисках работы с партнером, частенько не расставаясь годами. Мне же никогда не приходилось ни с кем ездить кроме папы да Пистолета, когда я был совсем маленьким.
Отъезжая от станции, я не планировал дальнейший путь — просто ехал куда глаза глядят, но вскоре наткнулся на хорошую лошадиную тропу и двинулся по ней. Она показалась мне довольно знакомой — мы с папой бывали здесь пару раз и даже как-то прятались неподалеку, — поэтому я прибавил шагу.
Уже темнело, на небе появились первые звезды, когда я, сделав привал на ночевку, расседлал и привязал своих лошадей. Тут хватало травы и воды, а возле кустов можжевельника нашлось отличное местечко, где разжег костер, не особенно опасаясь, что его заметят. Мы остановились на возвышенности, ярдов на четыреста поднимавшейся над остальной равниной. Ночью с того места видно на много миль вокруг. Особенно хороший обзор открывался на севере.
