— Она умеет хорошо готовить, мыть посуду, штопать. — Мальчик моляще посмотрел на четверых мужчин. — А вам, случайно, работники не требуются? Работа нам нужна позарез. Нашего отца убили в Мобити, а у нас украли повозку.
— Но Джимми сумел выкрасть лошадей обратно! — с гордостью сказала девочка. — Он очень храбрый, наш Джимми! Он — мой брат!
Клэнахан натужно сглотнул.
— Разумеется, юная леди. Нисколько в этом не сомневаюсь.
— Это он прикончил того индейца, что прятался вон там, — вставил свое слово Смит. — Я сам видел. Всадил ему пулю прямо в сердце.
— Правда? — Мальчик был взволнован и горд собой. — Наверное, теперь, — не задумываясь добавил он, — я могу вырезать засечку на своей винтовке.
Вздрогнув от неожиданности, Мустанг взглянул на Рыжего, и тот потупился, а затем наклонился к Джимми, и солнце блеснуло в его огненно-рыжих волосах.
— Сынок, никогда не делай засечек ни на винтовке, ни на револьвере. Этот дешевый трюк придумали хвастуны, а ведь ты не хвастун. И к тому же, — задумчиво добавил он, — нечем гордиться, когда убиваешь человека, пусть даже индейца. Даже когда у тебя нет другого выхода.
Немец беспокойно переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь на тропу. Джо-яки, как и подобает истинному индейцу, был невозмутим. Опустившись на корточки, он курил, подремывая под горячими лучами послеполуденного солнца.
— Здесь нам лучше не задерживаться, — сказал Клэнахан, выпрямляясь. — Наши выстрелы могли привлечь внимание других индейцев. Надеюсь, вы благополучно доберетесь до Китчена, но запомни: в этих краях нельзя разъезжать с девочкой, будь ты хоть самым распрекрасным стрелком. Этот Викторио настоящий зверь. Ну, мы поехали.
— Вряд ли, Рыжий, — внезапно сказал Смит. — Они уже здесь.
— Глисон?
— Нет. Апачи.
Грохот выстрела разорвал знойную тишину, отдаваясь от скал звонким, постепенно затихающим эхом. Джо-яки упал на землю, и лицо его исказилось от боли.
— Попали! — простонал он, глядя на простреленную голень — кровавое пятно медленно расползалось по разорванной штанине.
Клэнахан бросился на землю, проворно откатился за большой креозотовый куст и вскинул винчестер. Котловина наполнилась грохотом беспорядочных выстрелов. Временами стрельба ненадолго стихала, и тогда в дрожащем знойном мареве повисала напряженная тишина, затем снова раздавался выстрел, звук которого, казалось, был физически осязаем.
Струившийся по лицу соленый пот разъедал глаза. Запустив руку в патронташ, Рыжий выложил перед собой аккуратный ряд патронов. Снова оглянувшись, он увидел, что маленькая девочка перевязывает рану Джо, а тот в молчаливом изумлении следит за ловкими движениями тонких белых пальчиков.
На темном песке у самого края котловины показалась босая смуглая нога. Вовремя заметив это движение, Клэнахан спустил курок, и индеец судорожно дернулся, одновременно с ним выстрелила винтовка Немца.
Было невыносимо жарко. Упавшая перед Рыжим пуля обдала его фонтаном песка, он запорошил глаза, набился в рот. Поношенная рубаха Рыжего пропахла зноем и потом. Почесывая подбородок, в который угодили острые песчинки, он выглянул из-за взгорка.
С другой стороны котловины раздался винтовочный выстрел, Смит дернулся всем телом и протяжно вскрикнул. Обернувшись, Рыжий взглянул на своего товарища, и в ответ на это движение последовало еще три быстрых выстрела, окативших его градом песка и мелких камешков. Он переменил позицию, откатившись в сторону.
Пуля угодила Мустангу в плечо и, судя по появившейся у него на губах кровавой пене, по-видимому, задела легкое.
Смит сплюнул и поглядел на Рыжего.
— И все-таки, — хрипло сказал он, — мы утерли нос Глисону.
— Ага.
Рыжий вскинул винчестер и, когда индеец двинулся вперед, выстрелил в него и снова откатился.
Затем наступило продолжительное затишье. Налетевший из пустыни песчаный вихрь бился об одинокие, торчавшие кое-где кусты. Осторожно повернув голову, Рыжий взглянул на мальчика:
— Как ты, сынок? Похоже, становится жарко?
Позднее, будто повинуясь велению горящего багрянцем горизонта, день стал нисходить в вечер. Склоны ближних скал окрасились в нежно-розовые, меркнувшие с каждой минутой тона, и именно тогда, с наступлением сумерек, апачи ринулись в атаку.
В лощине снова загремели выстрелы, и два индейца замертво повалились на землю, потом еще один. Остальных же как ветром сдуло, но они не ушли, а только отступили, выжидая. Клэнахан осторожно перебрался в другое место, а затем перезарядил винтовку и вспомнил черноглазую девушку из Хуареса.
Из-за камня выскочила ящерка, ее маленькое тельце дрожало от жары и частых ударов крошечного сердца, в немом изумлении смотрела она на огненно-рыжие волосы огромного человека с винтовкой.
Шериф Билл Глисон осадил коня. Утро застало их небольшой отряд далеко в пустыне, он решил ехать вперед только до полудня, а затем повернуть назад. Отправившиеся с ним в погоню мужчины боялись за свои семьи, и дальнейшее продвижение вызвало бы всеобщее недовольство. День уже был в самом разгаре, а следы все еще вели на запад.
— Клэнахан совсем рехнулся! — сказал Эклз, хозяин лавки из Чольи. Этот разговорчивый человек самым последним увидел следы, но зато первым заявил, что здесь проехал Рыжий Верзила. — Какого черта он едет на запад? Его единственный шанс — двинуться на юг!
Олли Уидин, горожанин из Чольи, тронул Глисона за руку.
— Канюки, Билл. Гляди!
— Поехали, — решительно объявил Глисон, чувствуя, как внутри у него что-то сжалось. Те четверо, кого они в данный момент выслеживали, были матерыми волками, но в краю апачей все могло сложиться самым непредсказуемым образом.
— Если индейцы их укокошили, так им и надо! — зло проговорил Эклз. — Бандюги чертовы!
Уидин с отвращением взглянул на него.
— Да любой из них получше тебя, Эклз!
Лавочник в удивлении уставился на него.
— Но они же воры! — с негодованием воскликнул он.
— Конечно, — сказал кто-то, — но сейчас времена такие, что одно от другого отличить непросто. Они где-то оступились, встали не на ту дорожку. А вообще этот Клэнахан «здорово управлялся с арканом.
Оказавшись в ложбинке среди холмов, куда и вела цепочка следов, они увидели одинокого серого мерина, сонно пощипывающего куст меските. А затем, подъехав поближе, заметили темневшие на земле неподвижные человеческие тела. Такого еще не видел никто из них: расплата настигла и белого, и индейца, и обе дороги были омыты кровью и опалены пороховым дымом.
— Неплохо постреляли! — воскликнул Уидин. — С одной стороны — четверо апачей.
— Пятеро, — поправил его Глисон. — Вон за тем кустом лебеды лежит еще один.
